Очевидно, я оказался в одном из Узлов Гиперсти, в котором пресекались информационные каналы нескольких уровней именно земной ноосферы и обеспечивающих функционирование ее внешних программ.
Перегрузка для моей слабенькой матрицы оказалась почти запредельной, еще немного, и она просто расплавилась бы, подобно микросхеме, попавшей под напряжение бытовой электросети. Но кто-то или что-то опять обратил внимание на мое плачевное положение, или просто сработала система предохранителей «Fullproof».
Однако несколько информационных пакетов, предназначенных лично для меня, я принять и усвоить успел.
В них было кое-что о моем прошлом и о дальнейшей судьбе (в целом – обнадеживающее) пояснение, что имеет место своеобразное тестирование наших личностей на предмет пригодности работе в Сети (окончательная оценка осталась неизвестной), а также и то, что предстоящие нам испытания могут быть расценены как некий «обряд очищения» перед тем, как даровать Артуру «вечный покой» или запустить на очередной круг воплощений...
Выброшенный обратно в здешний, почти уже привычный и совместимый с моей обыкновенной сущностью мир, я довольно долго реадаптировался к чересчур уж бедной цветами, звуками, эмоциональным напряжением окружающей среде.
По-прежнему прибегая к чувственным аналогиям, я бы сказал так – разница между тем и этим как между главной площадью Рио-де Жанейро в час кульминации карнавала и цементной два на два метра тюремной камерой-одиночкой в диктаторской стране, не имеющей понятия об элементарных правах человека.
Потрескивали жарко разгоревшиеся дрова в печи, на широкие половицы падали оранжевые блики, за окнами и в трубе гудел неизвестно когда поднявшейся ветер. Привалившись плечом к стене, подремывал или просто глубоко погрузился в свои невеселые мысли Артур. Вот и все, этим исчерпывался сейчас окружающий мир.
Чтобы не потревожить своего не слишком желанного спутника, я осторожно поднялся, едва не охнув от боли в затекшей ноге, захватил винчестер и вышел в сени. Сел на пороге, достал с прискорбной быстротой пустеющий портсигар.
Тоже ведь странность – есть почти совершенно не хочется.
Облака так и не рассеялись к ночи, но сильный ветер истончил их слой, и время от времени в зеленовато-белесой мгле просвечивал диск луны. А почему бы и нет? зачем создавать для единственного зрителя оригинальные декорации, когда в моей памяти содержатся достоверные картины неоднократно виденных осенних ночей?
Степень доступности и совместимости полученной от контакта с Гиперсетью информации предыдущим жизненным опытом была настолько мала, что я сейчас не чувствовал уверенности, правда ли все было так, как было, или все – лишь плод моего больного воображения.
Довод «за» – я только что понятия не имел о том, что мне стало известно, и результат моей «медитации» более менее совпадает с тем, что я пытался с ее помощью достичь.
Довод «против» – я не узнал ничего такого, о чем с уверенностью можно сказать: «Да, вот это – новое, такого еще не было под солнцем». Все, что мне привиделось, вполне может быть игрой моего подсознания, небывалой комбинацией бывших размышлений. А медитация просто вывела догадки, гипотезы и сомнения в сознание и оперативную память. То есть у меня прибавилось пищи для размышлений, но и только.
И вот, стоило мне мысленно произнести слово «пища», как чувство голода стало очень острым. Степень достоверности окружающей среды продолжала повышаться.
Я подумал, что, продолжая в этом же роде гонять свои мысли по кругу абсолютно неразрешимых в данных обстоятельствах антиномий, я могу только уверенно сойти с нарезки. Никакого другого практического эффекта мои догадки и логические построения произвести не в силах.
Настроение мое слегка напоминало то, что могло быть у экипажа подводной лодки лежащей на грунте с пробитыми балластными цистернами. Всплыть скорее всего не удастся, но пока вроде в порядке: тепло, сухо, нормально светят плафоны, регенераторы очищают воздух, на камбузе полно провизии. Умирать, видимо, придется но не сейчас. И остается какая-то надежда. Спасатели разыщут или через торпедные аппараты попробуем выбраться. Такая вот оптимистическая трагедия.
Предаваться же отчаянию было просто скучно. Надоело. Я сидел, медленно пускал дым тонкой струйкой сквозь сложенные, как для свиста, губы, и ветер сразу же срывал его, уносил в темноту.
Ни самостоятельной гипотезы, ни разумной линии поведения у меня не складывалось. Чувствовать себя экспериментальной крысой в лабиринте было противно. Я догадывался, что оттого, как я стану теперь поступать, будет каким-то образом зависеть дальнейшее развитие событий. Жаль только – невозможно предугадать, какое именно поведение будет предпочтительнее для благоприятного исхода.
В действие слепых сил и законов природы я не слишком верил. В Бога – тоже, хотя отец Григорий приложил немалые силы к моему обращению. Если со мной произошла очередная пакость, на первый взгляд намного худшая, чем все, имевшие место раньше, значит некто сделал свой рассчитанный ход. В то, что к моим бедам впрямую причастны Андрей с Шульгиным, мне верить не хотелось. Подобное случалось за многие годы до знакомства с ними, и на совсем другой исторической линии. Скорее, наоборот – встреча с Новиковым во Фриско – очередное звено в веригах, что сковала для меня судьба, рок, да та же самая Гиперсеть, которая, очевидно, едина для всех времен и реальностей.
Даже можно предположить (я об этом пробовал думать и раньше, только вовремя останавливался), что мы с Андреем какие-то своеобразные аналоги друг друга, «ремейки», так сказать одного и того же человеческого генотипа с поправкой на время и обстоятельства.
А слепые силы природы – нет, их вмешательства я предполагать не буду по самой простой причине. Даже если они и существуют. Одно дело, когда тебя в пропасть стараются столкнуть люди. С ними можно бороться, и неизвестно, кто победит. Совсем же другое, когда ты просто поскользнулся на обледенелой тропе и твоя жизнь определяется только формулой E=mgh.