Я открыла глаза. Все шесть с лишним минут Мекса, Беата и Анхельм сидели, не шелохнувшись. Виновато развела руками.
— Беата, родная, заваришь еще чаю?
— Чаю? — протянула Беата, быстро оценив реакцию остальных. — Так пекарский сынок и за винишком сбегает, только свистни. Что уж тут. Чай, нам с тобой на одной кровати не впервой, на вторую Мексу положим, а ты, красавчик, внизу на диване не побрезгуй. Ох, и замороченные вы тут на этой своей магии, я смотрю…
Без вина, конечно, не обошлось. Но гораздо позже, под вечер, когда мы вчетвером вдоволь нагулялись и по ярмарочной площади, нарядно украшенной к зиме, и по узким тихим улочкам, и по широкому парку, что раскинулся за мостом реки Сенны. Словно не желая ходить в белом снежном саване, город пестрил яркими гирляндами, цветными стеклянными шарами, а любой мало-мальски зажиточный дом вешал над входом красный, синий или зеленый магический светильник. Вечером все это сказочно переливалось, создавая таинственную, волшебную атмосферу.
— Можешь себе такое в Нит-Истре представить? — радовалась как ребенок Беата. — Мне уже рассказали, это из столицы такая мода пошла — украшать город и деревья в середине зимы, весну зазывать.
— Да, долго бы в Истрии ее ждали!
Это здесь, в провинции Ровель к концу декабря считалось, что ползимы уже миновало. Да и разве это зима! Снега в лучшем случае до колена, а про суровый трескучий мороз с режущими как бритва ветрами здесь вообще не знали. В горах Истрии коротенькое лето сменялось быстротечной осенью, а к концу сентября снег уже уверенно ложился в долину, нехотя отступая лишь в мае.
— А в Корсталии вообще снега не бывает. Холодает, конечно, и я бы сейчас в море купаться не полез, — поежился южанин Хельме. — Но мне снег нравится.
Купили и вина, а Мекса, раздобыв по пути пряностей, сварила из него согревающий каждую жилочку ароматный глёгг по своему особому, лесному рецепту. Устроились в крохотной гостиной Беаты под пледами и болтали, болтали, болтали…
— Ты расскажи уже мне наконец, что было, я же извелась вся! — зашептала подруга, едва мы улеглись на одной кровати.
— Беата, глупая, да все ведь уже рассказала.
— Да я не о том, далась мне твоя Академия… А как тот красавчик тебя увез, было еще что? — даже в темноте ее глаза жадно поблескивали. Ну началось, любимая тема. Дракон похищает свою истинную пару, демон спасает эльфийку, или какие там еще мифические персонажи бывают в этих ее любовных книжках…
— Красавчик? — фыркнула я. — Ты вроде уже на «гада» переобулась…
— Да я же так, в сердцах, за тебя ведь волновалась… Ах, ты бы видела, как он тебя бережно тогда в спальню нес, как сокровище какое. У меня ведь потом все повыспросил, и про приют, и помню ли, как ты там появилась, и про здоровье особенно. И как с равной говорил, представляешь! Даром что арн, а то видала я тут уже. Пару лет как из деревни своей выползут, а нос задирают будто с самим императором вчера ужинали… Переживал за тебя, по-настоящему.
— Не говори глупостей, Беата. Такие ни за себя, ни за других не переживают, у них помасштабней заботы. В Академию меня вернуть ему понадобилось лишь затем, чтобы ректора прищучить и подпевал его на место поставить.
— Так а у лекарей с тобой день и ночь просидел…
— Работа у него такая, понимаешь. Чтобы я всю Академию не разнесла по камешку, пока без сознания валялась. С любым бы так сидел.
— Не верю я тебе… будто видеть ничего не хочешь.
— Нет, родная моя, это уже ты сама себе напридумывала. Он только об одном печется — о стране да об Академии. Друзей ко мне не пускал, сам несколько дней игнорировал. Вчера только после экзамена пришел, магии обучать предложил. Только не ради меня самой, а чтобы на пользу Империи мои силы обернуть, вот ему для чего такое «сокровище»… И думать об этом забудь.
Беата только вздохнула, укрыв нас обеих одеялом. Ну прости, моя хорошая, что все не так, как в твоих сказках.
«И все равно, какой счастливый день», думала я, засыпая рядом с Беатой. И тут вспомнила данный себе зарок: что когда-нибудь выберу самый лучший день и назначу его своим днем рождения, если уж настоящую дату мне не суждено узнать. Так тому отныне и быть.