Она передала все данные Эмили, ничего не услышала от Миранды и позволила своему собственному миру продолжать вращаться вокруг своей оси. Что еще могла сделать Энди? Она считала дни и ждала, когда все важные персоны «Подиума» отправятся в Европу, хотя на самом деле это событие никак не влияло на ее повседневную жизнь.
Джон подкинул ей еще несколько заданий, чтобы проверить ее беспристрастность и полезность. К счастью, поскольку Миранды не было в стране, ни одна сплетня не касалась ее, во всяком случае, никогда не занимала больше одной полосы газеты. Энди выпивала с Дугом и танцевала с Лили, пока две недели спустя Миранда не вернулась в Нью-Йорк в клубке из папарацци в аэропорту Кеннеди.
Но все равно ни звонка, ни электронной почты, ни почтового голубя, ни дымового сигнала. Эмили отправила короткое сообщение, подтверждающее, что она обратилась к Стефани, и что все будет “просто замечательно”. Энди не стала утруждать себя ответом, довольствуясь лишь работой, сном и ничем другим. Ее связь с Мирандой Пристли, казалось, наконец-то закончилась, но не было и намека на ожидаемое облегчение.
***
У вселенной, а точнее у ее босса, были другие идеи. Через несколько часов после того, как Энди смирилась с существованием без Миранды, Джон позвонил ей, чтобы сообщить, что она будет освещать судебный процесс во время только что объявленных дат судебного разбирательства. Сначала Энди не могла этого понять, обычно скрипучие колеса правосудия всегда медленно вращались. Оказалось, что правосудие может сдвинуть горы для суда над знаменитостями, в то время как убийцы и насильники остаются безнаказанными и ждут суда годами. Поскольку адвокаты Миранды, очевидно, требовали скорейшего судебного разбирательства, чтобы “очистить ее имя как можно скорее”, суды были рады ускорить рассмотрение дела. Это вызывало у Энди отвращение, но нельзя было не почувствовать волнения при мысли о том, что она будет находиться в одной комнате с Мирандой целыми днями, а возможно, и неделями.
Но реальность была совсем другой.
Энди обнаружила себя в то первое утро, после того как ее обыскали на предмет записывающих устройств и пропустили через металлоискатель, с потными ладонями и чем-то вроде нервного подергивания в левом веке. Если бы она могла дать себе пощечину, не привлекая внимания быстро заполняющейся людьми комнаты, она бы сделала все, чтобы заставить взять себя в руки.
Миранда отказалась от своего обычного правила приходить на пятнадцать минут раньше срока и ворвалась в зал суда, имея в запасе всего две минуты. Она выглядела тем не менее совершенно безмятежно неторопливой, даже когда фаланга адвокатов и помощников лихорадочно жужжала вокруг нее, как испуганные рабочие пчелы. Она грациозно уселась за стол, с виду невозмутимая, и со скучающим выражением лица принялась листать бумаги, вытащенные из сумки.
Она выглядела чертовски хорошо. Энди знала, что это все равно, что заметить, что в Нью-Йорке много людей или что для дыхания нужен кислород. Пытаясь изобразить безразличие, Энди впитывала каждую деталь изысканно сшитого серого костюма Миранды и бледно-голубой блузки под ним. Каблуки были такими же опасными, как и всегда, хотя они быстро скрылись из поля зрения Энди из-за всей этой суеты вокруг стола защиты.
Прежде чем Энди успела подумать, что она вероятно выглядит пялясь на Миранду, как влюбленный щенок, судья проявил милосердие, явившись вовремя. Стоя вместе с остальными в комнате, Энди чуть не сломала карандаш в руке от напряжения, но вскоре в комнате воцарилось скучное затишье заседания суда, и Энди пришлось сосредоточиться на своих записях.
На второй неделе Энди обдумывала, как бы тайком протащить айпод, чтобы отвлечься, а на третьей она всерьез раздумывала, не воспользоваться ли бомбой или пожарной сигнализацией, лишь бы оживить обстановку. Мошенничество с ценными бумагами не было захватывающим делом даже в лучшие времена, и всё, о чем кто-либо мог говорить, это были ли наряды Миранды отражением ее вины (никаких показных мехов, никаких смелых цветов), а половина прессы была репортерами светской хроники, которые должны были продолжать задавать всем вокруг процедурные вопросы. Энди гордилась тем, что провела свое исследование.
Дело о том, чтобы судить Миранду за эти предполагаемые преступления, казалось, до сих пор имело мало общего с самой Мирандой, и гораздо больше было связано с отвратительным маленьким уродцем, возглавляющим обвинение. Проверяя себя на довольно очевидную предвзятость, Энди рассудила, что нашла бы этого парня отталкивающим, даже если бы он пытался убить Бен Ладена.
Прокурор Чед Роллинс казался ненамного старше самой Энди, но она не могла себе представить, что такой ловкий маленький позер, как он, будет делать на правительственном жалованье, кроме как заниматься политической карьерой. С самого начала все было против него, его вкрадчивое поведение и очевидные попытки выслужиться перед скучающими, смущенными и недовольными присяжными оставляли Энди с явным желанием ударить его всякий раз, когда его блестящее, розовое личико поворачивалось в ее сторону.
Миранда сидела за длинным столом, скрестив под ним ноги, и с ее царственной осанкой и скучающим выражением лица это с таким же успехом могло оказаться очередной редакционной встречей. Прокурор, казалось, не мог оторвать от нее взгляда, когда он описывал ее гнусные преступления. Очевидно, парень поставил свою карьеру на то, чтобы поджарить саму Снежную Королеву, и Энди не могла не пожелать ему бесславного провала. В ответ он получил один или два презрительных взгляда от Миранды, но в остальное время она игнорировала всех, кроме судьи.
Со своей стороны, Энди находила разлуку с ноутбуком и Блэкберри странно освежающей. Выводя в блокноте стенографические каракули, она обнаружила, что больше внимания уделяет разворачивающейся перед ней сцене. Джейк и Стефани, казалось, были грозной командой, хотя даже со всеми ее юридическими чтениями каждый вечер последних месяцев опыт Энди был в основном ограничен просмотром эпизодов сериалов «Элли Макбил» и «Юристы Бостона».
На четвертой неделе все, наконец, начало накаляться. Вереница сотрудников «Подиума» заняла скамью свидетелей, чтобы подтвердить или опровергнуть действия Миранды в течение недели продажи акций. Когда она вернулась с рождественских каникул (Сен-Барт. Ее вилла.) или точнее, сколько стаканов Перье было заказано за долгий обед (“три, нет, четыре, и она не выпила последний”), но прокурор сосредоточился на этих деталях, как будто они содержали тайны Вселенной.
Найджел занял свою очередь, относительно мрачный костюм, украшенный его обычными диковинными аксессуарами, и ярко-розовая рубашка, которую только он и мог бы и надеть. Подмигнув Энди, когда он поймал ее взгляд с трибуны, он выдержал свой допрос с серией закатываний глаз и жалостливых вздохов. Это вызвало отдельный родимчик у обвинителя, который сделал все возможное, чтобы оскорбить Найджела, до такой степени, что судья вынужден был вмешаться и заставить прокурора вернуться к теме. К его чести, Найджела ничуть не смутили ехидные намеки на его сексуальность и темное прошлое. Он решительно придерживался истории, которую рассказал с самого начала: Миранда была с ним в тот день, он переснимал разворот купальника, и ни разу он не слышал, чтобы она говорила с кем-нибудь о чем-нибудь кроме тканей и моделей.
Энди улыбнулась, глядя, как присяжные внимательно поглощают показания Найджела. Теперь, когда за нее заступались реальные люди и все внимание было сосредоточено не на куче электронных таблиц с цифрами, Миранде удалось поймать их внимание.
И все же Энди не могла не задаться вопросом, чего это стоило лично Найджелу. Как он может так открыто прикрывать спину Миранде, когда она почти не колебалась, прежде чем ударить его ножом? Жаклин Фоллет была упомянута в бесчисленных публикациях с момента предъявления обвинения Миранде, шли ссылки на нее как на вероятного преемника короны «Подиума», если Миранда будет брошена в федеральную тюрьму. Ирв не делал секрета из своего “плана на случай непредвиденных обстоятельств”, и это уже несколько недель было предметом сплетен. Сможет ли Найджел увидеть, как эта женщина снова получит повышение и на этот раз даже ближе к дому?