Есть еще механизм «соответствие эстетики». Сложно представить себе девушку готической наружности, прилюдно ржущей, словно лошадь, попивающей при этом портвейн с горла и посылающей всех в одно не очень приятное место. В глазах обывателя панки делают это постоянно и только тем живут.
Праздный обыватель, очутись он сейчас на месте Ильи, пришел бы в ужас от происходящего вокруг. Полуголые люди, обливающиеся потом прыгают друг на друга, толкают друг друга, с разных сторон раздаются крики, ругань. Света не хватало, рассмотреть происходящее было сложно, но и того, что удавалось Илье увидеть – хватало.
Группа скинов человек в десять образовала «клин» из примерно семи-десяти бритых голов и стала прорываться к сцене. Кто-то уже успел устать от такого марафона, и, тяжело дыша, отходил подальше от толпы. Веселье вошло в самую активную фазу.
Если бы рядом с Ильей стоял товарищ Фугас, он бы веско заявил, что сборище вокруг него – маргинально по своей природе и абсолютно не революционно. Люди вокруг ничего не хотели менять. Их все устраивало. Даже больше – эпатировать легче людей, закрытых в пространстве работа-дом, работа-дом. Людей, у которых нет свободного времени и возможностей сделать свою жизнь более разнообразной и яркой. На таком фоне даже самая бледная канарейка может расхаживать экзотическим попугаем.
Илья в ответ на это добавил бы, что эстетика в чем-то даже важнее сочинений радикальных теоретиков и всего подобного. Взять, к примеру, обычную, «правильную» учительницу в провинциальном городе, которая взахлеб перечитывает Тургенева и с трудом откладывает на образование своего собственного сына. Будет ли она принимать участие в забастовке, если ей зарплату понизят? Чтобы она, такая вся тургеневская и романтичная, приняла участие в забостовке, небо должно соединиться с землей или она занялась бы соитием с директором школы. Женского пола.
Потому что не хватает обывателю раскрепощенности. Неоткуда ей взяться в скучной и монотонной жизни.
Учительница, которая в своей бурной молодости красилась во все цвета радуги, имела косуху и «тоннели» в ушах – стесняться будет гораздо меньше. Такая «продвинутая училка» сама пойдет организовывать забастовку и коллегам своим мозги вправит, ибо нехрен сопли жевать и тихо плакаться друг другу в жилетку. Дело нужно делать! Никто вместо нас этого не сделает!
Илья допивал уже третий стакан пива, растекаясь мыслями по обстановке вокруг. Выходить на танцпол и «зажигать» желания не было.
– Привет Илья!
– Здарова Славик. Ты как?
– Зашибись!
Славик был долговязым чуваком с длинными распущенными волосами цвета соломы, выцветшей джинсовой куртке и потрепанными джинсами. Его руки украшали многочисленные «фенечки» и разные непонятные штуковины, на шее болталась здоровенная ракушка – к чему она и для чего, этот вопрос мучил Илью уже давно, спросить об этом Славика как-то повода не находилось.
Славик был хиппи. От обоих своих дырявых носков до макушки он впитал в себя дух марихуаны, костров и песен под гитару. История знакомства Ильи со Славиком была очень забавна.
То была суббота. Илья с друзьями пил пиво на районе, когда у него зазвонил телефон и неизвестный голос сообщил ему, что они знают друг друга чуть ли не с пеленок и можно ли к нему приехать переночевать. При этом неизвестный голос уточнил, что с ним будет девушка (Инга ее звали) из Питера. Это решило вопрос.
Илья рассказал, как можно добраться до его берлоги (благо в это время родители гостили у родственников) и в назначенное время подошел к своему подъезду. Нисколько не удивившись, он обнаружил совершенно незнакомого волосатого парня хипповской наружности и такую же девушку.
После недолгих разбирательств стало понятно, что ничего не понятно.
В затертой записной книжке Инги действительно значился Илья и его номер телефона. Становилось понятно, что он с Ингой уже встречался раньше и они даже обменивались телефонами, но как и когда – ни Илья, ни Инга не помнили. «Тот» Илья, про которого думала Инга, торговал разными фенечками на Арбате и на «этого» Илью не был похож совершенно. Ехать в другое место парочке вариантов не было и Илья поступил хорошо – пригласил их ночевать к себе.
Он не опасался, что случайные знакомые зарежут его ночью. С хипарями он пересекался и раньше, народ это совершенно не злобный, к немотивированной агрессии не склонный. И вообще, хиппи он симпатизировал. В их среде «вписки» были в порядке вещей, предоставив ночлег, Илья не сделал ничего выдающегося.
Инга оказалась девушкой очень симпатичной, интересной и своенравной. Она много рассказывала про Питер и местную тусовку. Оказалось, что в Краснодар она ездит регулярно – здесь у нее было много друзей. Со Славиком Илья очень хорошо поговорил «о высоком» и вообще отлично провели время. Утром они расстались если не друзьями, то очень хорошими знакомыми.
На следующий день они пересеклись на парке «Солнечный остров», пили пиво, играли на гитаре и снова ночевали у Ильи. В тот момент Илье в голову замечательная идея занятья сексом с Ингой – она не была девушкой Славика и вообще демонстрировала свободный образ жизни. К обоюдному удовольствию Инги и Ильи, все прошло хорошо.
– Здарова Илюха, рад тебя видеть. Ты редко на «сейшны» ходишь, как здесь оказался?
Славик наклонился к самому уху Ильи и почти кричал в него – музыка заглушала все вокруг.
– Случайно. Билет на халяву достался, чего не сходить?
– Понятно. Посидишь с нами за компанию?
При этому Славик указал рукой в самый темный угол зала, где людей было меньше всего.
– Пошли. Ты с кем отдыхаешь?
– Нормальные чуваки, сейчас познакомишься.
Илья заказал еще стакан пива и пошел за Славиком.
В самом углу зала, вдалеке от грохочущей музыки и редкого света, разместилась компания. Пластмассовый столик украшала гирлянда одноразовых стаканов, большей частью пустых, какие-то упаковки с чипсами, сухариками… Три длинноволосых парня расслабленно сидели на стульях и вслушивались в музыку, ведя неспешный разговор между собой. Славик пододвинул недостающий стул и начал представлять Илью.
– Знакомьтесь чуваки. Это Илья.
Последовало формальное рукопожатие, сидящие с трудом разглядывали нового знакомого сквозь темноту. Илье новых знакомых тоже было плохо видно.
– Бобер.
– Жаренный.
– Аслан.
Последний Илью заинтересовал. Не только имя, акцент тоже говорил о том, что перед ним сидит гордый сын гор. Кавказцы редко увлекались разными субкультурами – сказывался патриархальный уклад жизни, семейственность, традиции, условности и прочее и прочее. Но те из кавказцев, кто решался отрастить волосы и водить дружбу с разными подозрительными личностями, были настоящими «оторвами». В этом Илья убеждался не единожды. Тех, чьи семьи долгие годы, жили в среде, оторванной от традиционной «горской» традиции, это не касалось.
Не успел Илья предложить тост за знакомство, как Славик решил представить его как полагается.
– Илья, самый настоящий анархист!
«Бля!!!» – Подумал Илья и скривился, словно ему в рот килограмм лимонов запихали. Подобных «рекомендаций» он терпеть не мог. Это в просвещенной Европе под анархистами понимали творческих, свободомыслящих людей. Где ни будь в Париже назваться анархистом было так же, как у нас «вольнодумцем» или «человеком творческим, очень-очень раскрепощенным» и прочее подобное. Илью подобное вполне бы устроило.
Но Краснодар не Париж, и пространство бывшего СССР мало чем походило на Францию. В России под анархистами понимали стаи отморозков, которые пьют в подъездах портвейн, мочатся в лифтах и мечтают захватить вино-водочный завод хотя бы на недельку. Ахренительная рекомендация!
Бобер, Жаренный и Аслан начали с любопытством пялиться на Илью, будто пытаясь разглядеть в темноте перевязи пулеметных лент на его груди.