Аристарха очень удивило такое переживание за свою жену, ведь по показаниям и свидетелей и полицейских было понятно, что этот мужчина неоднократно избивал супругу, и старые сросшиеся кости это переломы полученные в следствии зверского обращения. Было трудно представить как она выдерживала такую силу, ведь Виктор весьма крупного телосложения. Детектив вспомнил, что это происходило на протяжении долгих лет, а она не уходила. Он напивался и бил, возможно под руку и дети попадались, но это было все как обычно, а его интересовали факты другого характера. Вопросы заканчивались, потому что запах алкоголя не давал сосредоточится. Нельзя было терять выдержку и он закурил, чтобы хоть как то сфокусироваться.
– Это все конечно интересно, но не могли бы вы что-то мне значимое рассказать. Например были ли у вашей жены друзья, какие, общалась ли она с кем то подозрительным?
– Мне откуда знать? Я на работу с работы. Прихожу, а дома нет еды. Как так то говорю? А она мне, что не успевает мол. Так я деньги принес, а пожрать нечего, ну и ударил пару раз, кто так не делает? Жена должна свои дела делать, я же деньги заработал. Так когда я ее ударил, на меня сразу накатали. Придурки! Я говорю, что мол так слегка ударил, а они меня снова в тюрягу. Я как вышел, так и дал ей, чтобы боялась, чтоб место знала. – Ударил кулаком по столу и засунул целый кусок хлеба в рот. – У тебя жена есть?
– Что? Жена? Нету.
– А-а-а, так тебе не понять. – выпил. – Ты это… когда жена будет, так нечего ей расслабляться, держи ее вот здесь вот, – сжимал кулаки, – они так и смотрят чтобы ничего не делать.
– Так ваша жена работала. У меня это записано, что на фабрику ходила, даже с работы шла, взяла дополнительную смену, тогда на нее и напал этот маньяк.
– Работала она, а как же…
– Что это значит?
– У них такая работа, у женщин, чтобы только от мужа убежать, а сами там кофе распивают и хвалятся, кто кому побольше рога наставил.
– Ваша жена вам изменяла?
– Только бы попробовала! – Снова ударил кулаком. – У меня все схвачено. Меня все боятся здесь, так если бы она только об этом подумала, то я бы уже знал. – Налил еще холодного напитка. – Она была красивая, да и в свои сорок ничего, не мне говорить, я уже старый. Жизнь она такая знаешь ли, не простая. На вот выпей, легче становится.
– Я не пью. – Аристарх сжал правую руку левой, чтобы та не ухватилась за манящее зелье, которое так желала его натура.
– А я вот выпью.
– Так, а с коллегами общалась же. Знаете кого то? Может кто заходил домой? Вы же днем дома были.
– Да, днем дома, а ночью нет, а она наоборот. Но нам хватало того времени, были дни когда она смеялась и я снова все вспоминал, как будто не было никакой тюрьмы, как будто мать жива, и не отказалась от меня, а я родился снова и пробую все сначала, только уже все правильно. Понимаешь?
– Ох, да. – подумалось, что этот мужчина очень даже умно рассуждает, а еще больше находилось с ним сходства. Они страдают одинаковой хворью, хотят все забыть, все повернуть назад, но нельзя и поэтому появляется тоска, глупая, жгучая тоска. – Но мне другое надо…
– Что другое то? Жизнь другой не сделаешь. Вот идешь ты себе, а потом оступился, и ударился, рана появляется, и не заживает, или бывает заживет, а шрам то остается. Так как же другое здесь тебе дать?
– Я говорю о том чтобы вы вспомнили друзей или знакомых вашей жены.
– Да она у меня недалекая была, красивая, но ума то как у кошки. Возможно этим то и покорила меня. Я многое передумал за годы одиночной отсидки. Всякое бывало. Один на меня там полез, так я чтобы не показаться трусом, я таким и не был никогда, пырнул его ножиком, жив здоров, а меня в карцер. Вот суки вы ребята! А я тебе выпить даю. В рожу бы тебе дать. – Вылил остатки и бутылка пустая последовала в мусорное ведро, а из холодильника появилась новая, что совсем не обрадовало детектива. – Но я уже не такой.
– Давай так. – Аристарх думал над этим последние десять минут, лучше этого ничто не пришло в голову, а желание выпить было уже на пределе. – Ты отвечаешь на вопрос, а я тебе тысячу. – Положил купюру на стол, возле тарелки.
– Тысячу за ответ?
– Да. Ну что согласен?
– Ты дурак. – Длинный, хриплый смех. – Кто же откажется.
– Но если ответ мне не понравится, деньги мои.
– Ага, ща-с. – Большой нож, пропитанный жиром от сала, оказался в здоровенной руке и за секунду с силой острый конец вонзился в деревянный стол, дырявя бумажку, что символизировала деньги.