– Хочешь курить?
– Да, но у меня закончились.
Ему не хотелось стоять здесь и смотреть на зеленые деревья, вдыхать теплый воздух, но еще труднее было повернутся к ней, встретится с голубыми глазами и признать, что проиграл. Она здесь, а ему так одиноко. Как и десять лет назад испытывает холод, раздражение, боль, неудовлетворенность. Почему все повторяется снова и снова? Выдохнул, взял тонкую сигарету в руки и закурил. Выпуская дым все отдалялся и чтобы усмирить чувства хотел что-то сказать, что-то личное, странное, возможно постыдное. Слышал как короткие шаги прекратились и женщина снова оказалась на прежнем месте. Почему бы не упасть на кровать, зарыться в ее волосы, коснутся этого тела, послушать как бьется чужое сердце? Почему бы снова не заняться с ней любовью?
– Знаешь ли, я должен признаться, это возможно странно. Я… я… я не знаю, но больше всего в гардеробе женщины мне нравятся чулки. Да! Ихняя прозрачность, шелковистость, и то, как вы, женщины их одеваете и снимаете. Как одеваете, а я могу снять. – И он засмеялся.
Вот между сигналящим авто на улице, между заходившим солнцем за тучу, поймал секундное спокойствие, радость, счастье в моменте, а потом все исчезло, и луч солнца неприятно резал глаза. Почему она молчит? Аристарх выбросил сигарету и повернулся к ней. Полина смотрела на него, разглядывала руки, торс, пальцы на ногах, отросшую бороду, кровавые губы, красные глаза. О чем она думает, чего хочет от него? Наконец голубой цвет переменился и забушевал как море, унося с собой одинокого мужчину в круговорот черной бездны. Припомнил, что хотел спросить.
– А ты сможешь пробить номера машины?
– Зачем?
– Это по делу. Надо.
– Сам почему не сделаешь?
– Тебе то какая разница? – Раздражение все возрастало.
– Если просишь помочь, то будь повежливее. – Надула губы, становясь похожей на капризного ребенка.
– Ладно. – Достал блокнот, пролистал страницы и вырвал одну бросая на постель. – Помоги мне если можешь.
– Это относится к этому делу? – Указала пальцем на стену.
– Да. Кажется.
– А что мне из этого?
– Эм… – Подошел к окну. – проведем время вместе, если захочешь.
– У-у-у. – Захлопала в ладоши. – Иди сюда.
– Нет.
– Послушаем снова музыку или фильм?
– Ни то, ни другое… я слишком устал.
– Так, тогда поспим вместе.
– Я не могу уснуть с кем-то рядом.
– У тебя давно не было женщины?
– Давай остановимся на этом. – Вытер со лба выступивши пот.
– Я проголодалась.
– У меня ничего нету.
– Не хочешь сходить куда-то?
– Не-а, лучше посплю.
– Где же ты был прошлой ночью?
Не мог представить чем в этот раз занимается та женщина. Осталась ли дома, как и говорила? Или занята новой операцией? С ее слов она постоянно работает, а чем занимается он? Возможно в это самое время готовит новый план, а он зевает у открытого окна. Аристарх пригладил волосы и рассматривал маленькие пальчики на ногах, гладкую щиколотку, колени, чуть прикрытое левое бедро, плоский живот. Навязчивые мысли все сбивались в кучу, нарушая движение в голове. Как бы хотелось все закончить и попробовать что-то с этой женщиной. Неужели он начинает влюбляться? Больно ударило в спину и молния ниспадающая с неба подкинула один вопрос.
– Ты разбираешься в искусстве? В картинах и такое… – Не понимал зачем заводить этот разговор, ведь она уже собиралась уходить, а ему так захотелось остаться одному и чтобы была тишина.
– Да. – Поджала губы. – А что именно ты хочешь узнать?
– Мне… ну… приснился сон, скорей кошмар. В общем там большой мужчина, с седой бородой поедал младенца. Это не выходит у меня из головы. И мне кажется, что я такое где-то видел.
– Как именно он его ел?
– Это… – Скривился, когда вспомнил брошенное тельце в сторону и надвигающего великана.
– Вот. – С экрана мобильного телефона на него смотрело чудище с большими глазами, держало обеими руками человеческое тело, голова которого была уже поглощена ртом, как черной дырой. – Это Франциско Гойя, картина называется “Сатурн пожирающий своего сына”. А вот это… – Перелистала страницы. – Рубенс. – Аристарх удивился, ведь сейчас увидел почти, что точное изображение своего сна. Даже младенец застыл в немом крике.
– Да. Вторая это оно. Как говоришь называется? – Впивался взглядом в ужасную картину.
– “Сатурн пожирающий своего сына” или “Сатурн” у Рубенса. В последнего он более реалистичен, более правдоподобный к легенде.
– Какой легенде? – Не мог оторвать взгляда.