Глава 5. Единственная
Известие о смерти Стултиса застаёт Агнесс врасплох, вырывает из объятий Катрин. Бедняга умер жуткой смертью. Его буквально нафаршировали деньгами. Доверенный человек сообщил, что комиссара обнаружили в городском сквере повешенным на осине. Живот его был распорот, кишки извлечены, а вместо них из разверстой кровавой раны торчали зелёные бумажки с изображением президента. И сумма совпадала с той самой, которую Агнесс когда-то заплатила Стултису за то, что он закрыл глаза на некоторые обстоятельства смерти её мужа.
Единственная отрада Агнесс – Катрин. Сердце сжимается при мысли о том, что ей может грозить опасность. До чего хороша она была сегодня утром, такая юная и воздушная, в розовом платье. Словно фея или ангел, спустившийся с небес. Ангел ли? Даже не верится, что всего лишь неделю назад они обе, одетые в одинаковые чёрные платья, заявились на панихиду по Каперу, а когда толпа «скорбящих» покинула помещение, занялись любовью прямо на полу рядом с гробом.
Женщина улыбается и решительно возвращается в спальню. В конце концов, Стултис – всего лишь мелкая сошка, и заменить его не составит никакого труда.
***
Сегодня погиб Коллинз. Его забили насмерть плетью и бросили здесь, в поместье, на лужайке парка. На шее бедняги был собачий ошейник.
Агнесс выставляет охрану и запирается в доме вместе с Катрин. Она чувствует, что её обложили со всех сторон. И если раньше умирали те, кому она желала смерти, то теперь начали гибнуть верные ей люди. Нет, не друзья. Друзей у Агнесс никогда не было. Во всяком случае, до тех пор, пока она не встретила Катрин. Но и эта девочка была для неё полной загадкой. Тем не менее, Агнесс любила её беззаветной, страстной любовью, какой любят лишь раз в жизни.
Агнесс пытается сложить куски мозаики, разбирает свою жизнь по частям, которые кажутся ей кадрами, снятыми на чёрно-белую плёнку плохого качества. Она вспоминает всё: смерть отца и охладевшую к ней мать, разорванное платье василькового цвета и липкие от пота руки отчима, дни, наполненные страхом, и ночи, наполненные насилием...
Вот Гарри с согласия матери везёт её на другой конец города, чтобы продать в бордель. Он не знает, что Агнесс беременна. Они и сама не знает. А когда это становится очевидным, желает лишь одного – вытравить плод из своего чрева, даже ценой собственной жизни. Ушлая хозяйка борделя, ищущая выгоду даже в невыгодных вещах, убеждает Агнесс, что активный секс поможет скинуть нежеланное дитя. И наивная дурочка начинает приносить весьма приличную прибыль.
Седьмой месяц беременности. Схватки начинаются внезапно. Нетрезвая после очередной оргии Агнесс рожает прямо на полу в туалете. Ребёнок представляется ей кровавым куском мяса, полностью чуждым её организму. Она не смотрит на него, боясь увидеть лицо Гарри Харрисона.
Хозяйка говорит, что ребёнок родился мёртвым. Агнесс ничего не чувствует. Её волнуют деньги и влиятельные клиенты. Она не собирается всю жизнь провести в борделе и на старости лет оказаться на улице под забором...
Агнесс вздрагивает, озарённая внезапной догадкой, кидается к телефону и набирает знакомый номер.
— Это Агнесс, – сухо говорит она в трубку. – Позови мадам Тильду... Что значит, её нет? Что..?
Агнесс сидит в оцепенении, уставившись в одну точку немигающим взглядом. Тильда, хозяйка борделя «Дикий шиповник», зверски убита несколько дней назад...
— Неужели я следующая? – шепчет она.
— Ты не следующая. Ты – единственная, – голос Катрин, показавшийся до странности чужим, выводит Агнесс из оцепенения. Удар – и она падает навзничь, заливая кровью белоснежный ковёр.
Глава 6. Страсть
— Агнесс, Агнесс! – голос Катрин звучит, будто издалека. – Что с тобой?
Агнесс, морщась от боли, поднимается с пола и садится на край кровати. Никакой крови. Лишь на голове вздулась шишка – когда падала, ударилась о прикроватную тумбу. Видимо, закружилась голова. Это всё от переживаний.
Агнесс тревожно осматривается. В комнате никого. Но она может поклясться, что слышала голос Катрин. Показалось? Или Катрин звала её из глубины дома? Вдруг с ней что-то случилось? Всплыли недавние подозрения. В сердце закрался неприятный холодок. Если всё так, как она, Агнесс, думает, то впору застрелиться.
Агнесс мечется по дому, заглядывает во все комнаты и, никого не найдя, возвращается в спальню. Катрин стоит посреди комнаты вызывающе голая, великолепная, желанная. Агнесс чувствует, как ноги её подгибаются, а чувства приходят в противоречие.
— Я искала тебя, – тихо произносит Катрин, делая шаг навстречу.
— И я искала тебя, – отзывается Агнесс, – но не нашла.
— Значит, мы разминулись, – улыбается девушка, делая второй шаг. Соблазнительная, даже слишком. От очаровательной ямочки на щеке до пальчиков стройных ног.
— Нам нужно поговорить, – Агнесс пытается взять себя в руки.
— Я не хочу говорить, – шепчет Катрин, вплотную приблизившись к Агнесс. – Я хочу тебя.
Она тянет за узкую ленту, стягивающую края пеньюара, любуется обнажённой грудью стоящей перед ней женщины, начинает ласкать набухшие от возбуждения соски. Приникает к ним губами.
— Катрин, постой, – Агнесс пытается отстраниться, освободиться от морока. – Я должна задать тебе вопрос.
— Какой вопрос? – словно не замечая замешательства, в котором пребывает любовница, спрашивает Катрин, не переставая осыпать её тело поцелуями.
— Катрин! Остановись! – Агнесс хватает девушку за запястья, заглядывает ей прямо в глаза. – Ты ведь имеешь отношение ко всем этим убийствам?
— Я? – искренне удивляется Катрин. – Конечно, нет. С чего ты это взяла?
— С того, что я думаю... Точнее, подозреваю... Да нет, я уверена, что ты моя дочь! – выпалив страшные слова, Агнесс отпускает Катрин. Ей кажется, что теперь она потеряла её навсегда.
— А у тебя была дочь? – с интересом спрашивает Катрин. – Ты мне не рассказывала.
— Семнадцать лет прошло... Мне сказали, что ребёнок умер... Я даже не знаю, мальчик это был или девочка, – сбивчиво говорит Агнесс. – Женщина, которая могла бы рассказать о том, что тогда случилось, умерла. Её убили... Так же жестоко, как Стултиса и Коллинза. Так же, как мою мать и отчима.
— Надо же такое придумать! Я – твоя дочь! – неожиданно заливисто хохочет Катрин. – Нет! Я не твоя дочь! Признаю, что мы сильно похожи и возраст совпадает, но согласись, этого не достаточно, чтобы утверждать факт нашего родства.
— Но ведь если ты – убийца, ты бы не сказала мне правды, – с расширившимися от ужаса глазами, шепчет Агнесс. – Я ведь ничего о тебе не знаю.
Катрин улыбается ей самой искренней из всех улыбок.
— Если бы я хотела убить тебя, то давно уже убила бы, – шепчет она, вновь притягивая Агнесс к себе. – И остальных мне убивать незачем, ведь ты и так моя. Только моя.
Агнесс сдаётся. Она не в силах сопротивляться страсти. Пальцы Катрин скользят по её груди, животу, опускаются ниже. Касаются нежно, становясь всё настойчивее, и, почувствовав влагу, проникают внутрь.
Теперь для Агнесс не имеет значения, кто эта девушка. Пусть даже её дочь. Агнесс растворяется в физической близости с ней, сходит с ума от бешеной страсти. Она так долго жила без любви, и Катрин для неё – единственный шанс на счастье.