— Вот видите? — сказал я. — Уже лучше.
— Вам виднее, — хрипло рассмеялся он. — У меня такое ощущение, будто меня переехал паровой каток. Но всё равно спасибо, Алексей.
Я навис над ним и принял серьезный, даже несколько грозный вид.
— Рано расслабляетесь. Вам еще предстоит полноценная взбучка от нашей матушки — она явно с вами не закончила. Кроме того, Евгений Александрович, — я переглянулся с Виктором, и тот кивнул, — вам предстоит объяснить нам, что это вчера было между вами и Аграфеной.
Глава 5
Черкасов, читавший какую-то бумажку, поднял на меня взгляд. Его лицо сохраняло спокойное выражение, но я заметил лёгкое напряжение в его глазах. Он отложил бумажку в сторону и вздохнул, словно готовился к долгому разговору.
— Алексей Иоаннович, — начал он сдержанно, — при всем уважении, Аграфена — взрослая женщина, и я не думаю, что должен отчитываться перед вами за свои действия.
Виктор кашлянул.
— Она нам как сестра, — перебил я, делая шаг ближе. — Если вы думаете, что можете использовать её или играть на её чувствах…
— Николаев, — спокойно, но твёрдо сказал Черкасов, — я ухаживаю за Аграфеной. Но принимать ли мои ухаживания — её выбор. Она вольна как одобрить это, так и отказать мне.
Я почувствовал, как напряжение в палате все нарастало. Еще немного — и приборы начали бы сбоить. Что-то в тоне Черкасова заставляло меня сомневаться.
Мои руки вспыхнули зелёным светом аномальной энергии. Экспедитор невольно вжался в подушку, его взгляд метнулся к моим рукам. Однако он быстро вернул самообладание.
Я наклонился ближе, пристально глядя ему в глаза. Атмосфера в палате накалилась до предела, воздух вокруг нас вдруг так сгустился, что стало трудно дышать.
— Слушайте меня внимательно, Евгений Александрович, — сказал я тихо, но не скрывая угрозы в голосе. — Я никому не позволю использовать Аграфену. Если вы играете с её чувствами, если вы её обидите… Даже если она проронит хоть одну слезу по вашей вине, я не посмотрю на ваши звёзды и должности в Четвёрке. Я сотру вас в порошок.
Виктор откинулся на подушку, прикрыл глаза и усмехнулся:
— Мой брат не лжет. Он действительно никому не даст ее в обиду.
Черкасов выдержал мой взгляд, но это далось ему тяжело. Его лицо оставалось непроницаемым, но я видел в его глазах проблеск понимания. Он знал, что я не шутил, и, судя по всему, адекватно оценивал степень угрозы.
— Я уважаю ваши чувства к Аграфене, Алексей Иоаннович, — медленно произнёс он. — Но повторяю: она вправе сама решать, что делать. Я не собираюсь ни принуждать ее, ни обманывать. Я честен с девушкой.
— Надеюсь, что так, — процедил я сквозь зубы, но отступил на шаг и погасил магическое свечение. Напряжение между нами не ослабло, и я решил, что нужно расставить все точки над «и».
Глубоко вдохнув, я добавил:
— Если вы хотите продолжать пользоваться расположением Аграфены, то должны делать это по всем правилам. С официальными визитами в наш дом, приглашая на мероприятия в публичные места. И если Аграфена согласится принять ваши ухаживания, то будьте готовы раскошелиться на кольцо с крупным самоцветом.
Я сделал паузу, позволяя своим словам повиснуть в воздухе, затем продолжил, ещё более серьёзно:
— А если вы разобьёте ей сердце, Евгений Александрович, то я разобью вам череп.
Черкасов кивнул. Его лицо оставалось серьёзным, но взгляд стал мягче. Он явно обдумывал мои слова. А затем улыбнулся.
— Что ж, приятно видеть, что у девушки, которая мне нравится, столь серьезные защитники. И я всецело вас понимаю, Алексей Иоаннович.
Напряжение в палате постепенно спало, но осадок остался. Он говорил с достоинством, но я всё равно чувствовал себя победителем в этом разговоре.
— Значит, мы друг друга поняли.
Я повернулся к своей кровати, намереваясь дать себе минуту, чтобы успокоить бурление энергии Искажения в крови. В этот момент Виктор приоткрыл глаза, его взгляд был слегка сонным, но полным понимания.
— Ты закончил? Или собираешься поставить ему ультиматум на следующий год? — спросил он с ленивой улыбкой.
Я обернулся и увидел его хитрый взгляд.
— Тебе лучше, Витя? — спросил я, подходя к его кровати, чтобы проверить его состояние.
— Думаю, получше, чем Евгению Александровичу, — ответил он с усмешкой.
Внутри меня ещё бушевал гнев, но я был уверен в одном: Аграфена заслуживала только самого лучшего, и я сделаю всё, чтобы этого добиться.
Обстановку разрядило появление Заболоцкого вместе с целой делегацией маголекарей. В один миг в палате стало невыносимо тесно и начало рябить в глазах от обилия белых халатов.