Несколько минут растерянная подруга выслушивала прерывающийся рыданиями безрадостный монолог бывшей соседки. Выяснилось, что она одна-одинешенька. Во всем мире не найдется человека, которому она была бы нужна не как источник материального благополучия. Чувствуя, что глаза невольно наполняются слезами, Наташка шмыгнула носом и напомнила, что у Милочки есть дочь. Это замечание вызвало новый порыв отчаяния: с Маринкой они давно уже не только говорят на разных языках, но и живут на разных территориях. Бывшая коммуналка, после евроремонта засверкавшая престижностью, является собственностью Милочки лишь на бумаге. Фактически ее занимает дочь. И с кем?! С бывшим любовником матери! И ладно бы Милочка сама ему на шею бросилась! И в мыслях не было – десять лет разницы. Полгода около нее пресмыкался, усы отрастил, чтобы в ее глазах постарше выглядеть… Приспособленец! Все время жил в свое удовольствие за ее счет, а потом к Маринке перекинулся. И усы сбрил! Знал, что безденежье девчонке не грозит, мать не допустит…
– А ты допусти! – Слезы сочувствия у Наташки высохли, так и не пролившись.
– Не могу, – в свою очередь, забыв про рыдания, пояснила Милочка. – Она в РУДН на платном отделении учится. Сразу бросит. А куда потом? На панель? Да и столько денег в эту учебу вгрохано, не хочется терять. Вот закончит… Если я, конечно, до этого доживу.
– С чего бы тебе не дожить? – удивилась Наташка. – Попробуй посмотреть на проблему с другой стороны: ты абсолютно свободная, красивая, состоятельная женщина. К сожалению, у тебя есть непутевая дочь, которую, к счастью, ты не видишь. Просто оплачиваешь ее содержание, а фактически – свое безоблачное существование. Что касается приспособленца… Все мужики – козлы! За исключением ограниченного числа знакомых мне. Просто твой бывший козлее других. Тебе повезло вовремя скинуть его вонючую шкуру с собственной шеи. Учитывая, что Маринка, извини, стерва – они оба достойная сладкая парочка. И тем уже друг друга наказали. У тебя впереди сладкий миг расплаты. Жизнь сама все расставит по местам.
– Наташенька, твои слова, как бальзам на душу, хотя все не совсем так, как ты говоришь. Впрочем, я со злости тоже преувеличила… Но я тебя очень прошу, приезжай в пятницу. Мне надо с тобой посоветоваться. Поверь, больше просто не с кем. Я действительно одна. Все друзья – друзья по обязанности и по бизнесу… Ну договорились? Прямо ко мне на работу. Часикам к шести-семи…
Отказаться Наталья не смогла. Ее хлебом не корми – дай возможность прийти кому-нибудь на помощь. Даже если и не просят. А уж если просят – труба дело! Горы свернет.
Положив трубку, подруга вернула визитку Милочки в кошелек и решила выдать бывшую соседку замуж – чтобы не бесилась с жиру по пустякам.
Милочка не обманула. К семи часам магазин был закрыт и ни одной живой души, кроме уборщицы и ее самой, казалось, там не было. Впрочем, уборщицу Милочка быстро выставила.
Экскурсия по магазину много времени не заняла. Наталье не понравились цены.
В рабочем кабинете с уютной кожаной мебелью был сервирован одноразовой посудой незатейливый праздничный ужин, в основном нарезка. Ее быстренько смела голодная Наташка, в перерывах отвлекаясь на короткие тосты, подслащенные «Бейлисом».
– Забирай его с собой. Я все равно не пью, – предложила именинница, и Наталья согласно кивнула головой, предвкушая прекрасный субботний вечер в компании со мной и Аленой.
Милочка казалась вполне счастливой. И не мудрено – в одиночку, не отвлекаясь на закуску, «уговорила» полбутылки «Камю». При этом совсем натурально морщилась и вроде бы от чистого сердца ругала «эту дрянь», приводя в качестве примера, как эталон, молдавский «Белый аист». Мало того, после каждой пропущенной рюмки всерьез уверяла, что вообще терпеть не может крепкие спиртные напитки. Кончилось тем, что Наталья не выдержала и отняла живительный напиток из слабых рук Людмилы Станиславовны. Впрочем, отняла – не совсем точно. Бутылка сама выпала, подруга ее только подхватила, не дав пасть французской сногсшибаловке совсем уж низко – на пол. Проверив остатки содержимого на свет, решительно убрала в шкаф.
Почему-то Милочку это обстоятельство очень развеселило. Правда, ненадолго. Бессмысленный хохот плавно перетек в оханье и стоны, так сказать, предтечу синдрома перепития.
– Так мы пили за здравие или за упокой? – зло поинтересовалась Наташка, ругая себя последними словами за то, что согласилась на эту встречу.