Никита Александрович Филатов
Пражская весна
Я знаю одно слово, страшное слово,
которое разрушит злые чары -
это слово «убийство»,
и оно несет с собой освобождение,
чистое, как весенние цветы.
Пролог. Охота на водоплавающую дичь
Со скучного серого неба, из-под темно-свинцовых растрепанных туч, бесконечным потоком стекало вниз что-то мелкое и холодное.
– Того и гляди, снег пойдет.
– Да, погодка…
Кажется, в прошлом году первый снег выпал уже к середине ноября. Выпал неожиданно, вопреки всем народным приметам и прогнозам ученых метеорологов – просто, выглянув поздним субботним вечером из окна, люди вдруг обнаружили, что пространство вокруг них покрыто не толстым, но вполне ощутимым слоем рассыпчатой белизны.
Вообще-то первый осенний снег неплохо смотрится только поначалу. А через пару часов…
Катер ходко резал волну, такую же серую и холодную, как во времена древних викингов и гренадеров Суворова. Только пестрые геометрические силуэты навигационных знаков напоминали о том, что вокруг худо-бедно начинается век двадцать первый…
Но даже сейчас, под самый конец охотничьего сезона, несмотря на хроническую непогоду, Карельский перешеек оставался по-своему притягателен и красив. Северная природа не отличается пышностью, однако она никого не подавляет и никому ничего не навязывает – при этом любое дерево, куст, любой камень на побережье занимают назначенное им место с чувством собственного достоинства. К тому же всем этим скалам и соснам глубоко плевать на человеческую суету.
– Тут надо правее брать! – обернулся назад, на корму, молодой офицер-пограничник, стараясь перекричать завывание двигателя.
Насквозь вымокший егерь, в длинном брезентовом плаще и в фуражке с кокардой, собрался было что-то ответить. Но потом передумал и, не торопясь, сдвинул ручку подвесного мотора на несколько градусов влево. Острый нос катера так же медленно повернулся в указанном направлении, догнал волну, – и уже в следующую секунду холодными, крупными брызгами с ног до головы окатило не только самого пограничника, но и его соседа, солидного дядечку средних лет.
– Эй, ты чего творишь-то?
Впрочем, егерь, так и не произнеся ни слова, уже вернул катер на прежний курс, и потоки воды больше не перехлестывали через борт.
– Да ладно вам… – Сосед пограничника, плотно упакованный в экспериментальный американский комбинезон из неопрена, первым делом снял и протер очки. Потом водрузил их на место и пару раз провел ладонями по мокрым щекам. При этом ствол ружья, лежавшего у него на коленях, сполз вниз и уперся в бедро еще одного охотника, расположившегося на рюкзаках ближе к носу, под прикрытием ветрового стекла.
– Осторожнее, коллега!
– Пардон… – мужчина в очках сразу понял, в чем дело, и передвинул оружие так, чтобы оно больше не представляло опасности для окружающих. Следует отметить, что ружье у него было под стать импортному комбинезону – итальянская полуавтоматическая «беретта» двенадцатого калибра, обошедшаяся владельцу, без учета мудреной оптики и разных дополнительных приспособлений, примерно в две тысячи долларов.
– Ничего, бывает. – Человек, укрывшийся от непогоды за ветровым стеклом, выглядел не намного моложе своего спутника. И одет он был значительно проще, но тоже не без претензии на охотничий шик: резиновые болотные сапоги, водолазный свитер из тонкой верблюжьей шерсти, кожаная куртка с меховым воротником – вроде тех, что когда-то выдавали советским морякам на ракетных катерах и подводных лодках.
Некоторое время катер шел наперерез волнам, то проваливаясь между ними, то получая удар под форштевень и высоко задирая нос.
Офицер-пограничник взглянул на часы, после чего перевел взгляд на воду:
– Скоро начнется отлив!
Судя по тону, суточное колебание поверхности мирового океана организовал именно он и теперь достойно несет ответственность за бесперебойный ход планетарных процессов.
Справа по борту открылась очередная бухта: рваное ожерелье из не повторяющих один другого валунов, местами сбившихся в причудливые гроздья, местами – плоско стекающих под дрожащую кромку прибоя. Смешанный – елка, сосна и береза – лес вплотную подступал к воде, темной и непроглядной уже в полуметре от берега. У основания одного из двух мысов чернела на фоне холодного неба ажурная металлическая конструкция.
– Это что за вышка? – поинтересовался владелец шикарного импортного ружья.