Она засмеялась тем горловым смехом, который его всегда выводил из себя. Он замахнулся на нее, но не ударил, потому что на лестнице послышались тяжелые шаги Анны.
Он сел за стол. Анна вошла с блюдом, на котором лежала вареная телятина с морковью.
— Нет мням-мням? — укоризненно обратилась она к Ирэн, видя, что ее тарелка нетронута.
— Мадам плохо себя чувствует, — объяснил ей Рихард на ломаном чешском.
Чтобы не выдать себя, он говорил на родном языке с акцентом. Анна сокрушенно покачала головой и, собрав тарелки, вышла.
— Значит, ты не будешь есть? — настаивал Рихард.
Ирэн смотрела в окно и не отвечала. Он снова подошел к ней.
— Давай помиримся.
Она отрицательно качнула головой, и снова ее волосы заплясали на солнце.
— Нет, я уезжаю. Если только…
— Если только я не дам тебе денег, так? Ты этого хочешь?
— Я хочу этого.
Она ответила твердо, и, когда он открыл рот, она опередила его.
— Не оскорбляй меня. Или ты даешь, или нет.
Он покраснел от ярости и выкрикнул:
— Но если я уступлю, через месяц все начнется сначала. Тебе всегда мало. Кроме того, все мои деньги в Риме. Здесь только несколько миллионов долларов.
— Я могу съездить туда.
— И не вернуться!
— Ты же мне доверяешь, разве нет?
Он тронул ее за локоть.
— И да, и нет. Но ты мне нужна. Я не могу жить здесь один. В этой стране, где я никого и ничего не знаю. Один я здесь долго не протяну. Сделаю какую-нибудь глупость.
Он вытер пот тыльной стороной ладони и, нахмурившись, сказал:
— Я тут на рыбалке уже подумывал, как нам выпутаться. И дать тебе денег, раз ты только о них думаешь. Есть один способ вернуться в свободный мир.
— Ты забываешь о Ярде и банде Дюка.
Он закурил «голуаз» из последней пачки и продолжил:
— Оставим пока легавых. От них я всегда улизну. Что же до банды… Если я ей возмещу убытки…
— Чем? — иронически спросила Ирэн. — Ты же их прилично порастряс, эти четыреста двадцать тысяч фунтов! Из них вылупились и мои сорок миллионов! Ты же их у меня не отберешь?
Он ее не слушал.
— После того, как я спас для них блокнот с адресами…
— И украл их деньги.
Он недобро взглянул на нее.
— Я верну их, даже с процентами.
На этот раз она повернулась к нему.
— Что ты хочешь сказать?
— Хочешь стать миллиардершей? Хотя бы в старых франках.
— Куда ты клонишь?
Вдруг она догадалась.
— «Пражское солнце»?
Он усмехнулся и похвалил ее:
— Быстро соображаешь!
— Да ты с ума сошел! Как ты думаешь…
Он остановил ее жестом.
— Молчи и слушай. Я чувствую, что осуществлю это. Я много думал. Только брать его нужно с людьми оттуда, потому что здесь у меня никого нет. И, кроме того, нужны средства. У банды все это есть. Значит, нужно найти представителя Дюка — Чарли — и предложить ему это дело. Моя жизнь за «Пражское солнце». Дело века.
— Но…
— Пусть они оставят меня в покое и дадут половину куша. Вот все, чего я прошу.
— А я? — с горящими глазами прошептала Ирэн.
— Ты получишь половину моей доли. Идет?
В голубых глазах Ирэн презрение сменилось восхищением. Она задумалась.
— Так ты… — проговорила она после короткой паузы. — Ты действительно веришь в то, что это осуществимо?
— Да, если согласится Дюк. Но его нужно убедить. И этим займешься ты.
— Но ведь никто не знает, как к нему подступиться!
— Да, но ты убедишь Чарли. Он встретится с Дюком. В любом случае он направит кого-нибудь сюда, чтобы вести со мной переговоры и чтобы я показал «Пражское солнце». Пока ты будешь там, я обдумаю план более детально. Но я чувствую, что мы осуществим это. Каково твое мнение?
Она нежно прижалась к нему.
— Когда ты зарезервируешь мне место в самолете?
— Немедленно. И сегодня же мы поедем покупать тебе билет.
— А Иво? Почему ты не берешь его в дело?
— Это неосторожно. Он проникся здешними идеями и откажется. С другой стороны, нужны профессионалы. Объясни все Чарли. Пусть он или кто другой приедет осмотреть все на месте. Разумеется, с фальшивыми бумагами.
Пока он говорил, его взгляд опустился на ее бедра и остался прикованным к выпиравшим из шорт ягодицам. Она выбросила окурок в окно, скрестила ноги и прошептала, опустив ресницы, чтобы скрыть блеск глаз:
— Ты ведь хочешь, а?
— Да, — прошептал он.
— А твой обед?
Но он уже увлек ее в их комнату к широкой кровати цвета меда, захлопнул дверь ударом ноги и нежно обозвал ее.
— Шлюха. Маленькая шлюха.