Связь с Террой практически не поддерживают и живут самодостаточно.
«Брекер» свалился их как снег на голову. Координаторы обеих колоний согласились у себя принять с большой неохотой только людей одного пола. Так что Зара оказалась в женской колонии, а весь экипаж «Фортуны» в мужской. Надолго их не хватило.
— Там такие правила, как в древних монастырях! Распорядок дня, обязательные занятия сортом, дурацкие праздники и даже карнавалы! Представляешь Фарада в женском платье, в косметике и в парике?
— Серьезно?
— Парни украдкой сделали фото, потом покажу. Но главное в том, что мы все нормальные, мы на баб западаем, а те, внизу, они… как бы вежливо сказать?
Лаки засмеялся.
— Это у них обязательно?
— Ага! Только мужики с мужиками живут и никаких баб!
— Если у них это норма, тогда мы — не нормальные!
Кок почесал затылок.
— Умеешь ты вывернуть ситуацию… Теперь это я — извращенец, да?
Потому пираты, к радости местных мужиков, решили создать свою колонию, подальше, на большом острове в экваториальной зоне. Там тепло и солнышко светит. Всех дикарей переправили челноками на остров. Фарад разбил плантации и завел рыбную ловлю. Море кишит рыбой. Колонисты-веганы и едят только растительную пищу.
— Теперь живут по своему распорядку, самогонку гонят из фруктов.
— На планете есть челноки?
— Около десятка. Довольно древние. Потому «пташки» то и дело заняты ремонтом. Зара их обучила основам через эти… гипно — шлемы… Вроде получается.
— Вроде?! — возмутилась Ир. — Чего ты смыслишь в железе, толстяк?!
— Я — толстяк? — расхохотался Поварешка. — Ты толстяков не видела еще, худышка!
— Если б ты не варганил так смачно — давно б из тебя стейков нарубила! — хмыкнула Ир и продемонстрировала пластиковым ножом как бы она нарубила вырезку из кока.
— Вот так и живу! — Поварешка развел руками. — Кормлю ее прорву вечно голодную, а она все зарезать грозит!
— Так что с островом?
— Парни все туда откочевали, кроме вахты. Пять человек на «Фортуне» посменно дежурят.
— А Хок?
Поварешка почесал затылок.
— Куда он пропал — я не ведаю. Зара тебе все расскажет в деталях.
— А ты почему не на планете, а здесь?
— Не люблю я грязь и сырость… Я родом тоже с планетоида. В субсекторе альфы Кита наша колония не на планете располагалась, потому что единственная пригодная планета в такой газовой подушке находилась, что жили все в летающих станциях, километрах в ста от поверхности. Так что я старый орбитал. Мне здесь комфортнее. Еще салатику?
— Достаточно. Еще немного и я лопну. Ты готовишь очень здорово.
— Рад, что понравилось. Теперь, когда с планеты к нам завозят свежие продукты и едоков мало, меню куда обширнее выходит. Готовить что-то новое — одно удовольствие.
— Рад за тебя.
Ир с бригадой доели свои порции и тут же дружно двинулись обратно к своим железкам.
Поварешка перевел дух.
— Глаза у нее, как у бешеной козы! Побаиваюсь я ее, если честно.
— Тогда лети на планету.
— Пока плюсы перевешивают минусы.
— А может она к тебе не равнодушна? Выразить симпатию как-то надо.
Поварешка захихикал.
— Парни тут пару девок оставили в помощь и для присмотра за грядками. Мне хватает и без этой людоедки!
— А помощник твой?
— Хорхе? Как повару без помощника? Повару всегда пары рук не хватает.
— Значит, жизнь наладилась?
— Благодаря тебе. Ты же жизнь за нас положил… или попытался положить… Странно все это… Как ты там выжил и чего там целый месяц сидел?
— Рассказывать долго, проще показать.
Лаки пластиковым ножом полоснул по левой ладони. Сжал кулак. Кровь сочилась не долго.
— Я крови не боюсь.
— Я тоже. Хирургом работал три года.
— Одно дело других резать, а другое — самого себя.
Они выпили еще по бокалу вина.
Лаки разжал кулак и стер салфеткой сгустки крови с ладони. Остался только розовый шрам.
Поварешка побледнел.
— Так ты и умер и воскрес?! Ты как тот древний терранский бог?! А Юл тебя в конвертор бросал…
— Бросал, да не добросил!
— Кто ты, Лаки?!
— Лучше тебе не знать, дружище…
Двадцать первая глава
Ильди сидела рядом, держала его за руку и не сводила глаз.
— Ты был мертв. Никаких жизненных показателей. То есть — абсолютно! И сегодня ты вернулся. Я ничего не понимаю!
— Не надо ничего понимать. Я — жив и это главное.