— Приветствую вас, Ганимед!
Лаки в недоумении обернулся.
Ильди захихикала.
— Ганимед — это ты! Хорошего вечера, дорогой!
Проводив взглядом флайер, Лаки поежился от прохладного ветерка залетевшего под хитон. «Как девушки ходят в юбках? Хорошо, что команда „Фортуны“ меня сейчас не видит!»
— А ты кто?
— Я — Гермес — посланец богов.
— А кто же сегодня Пирсон?
— Вам же послали программку, сэр.
— Я ее потерял.
«Гермес» печально вздохнул и закатил страдальчески обильно накрашенные глаза.
— Зевс — громовержец вас ожидает!
В зале с колоннами на ложах возлежали господа с веками на головах, кто в тогах или плащах, а кто в натуральной красоте. Сверху порхали лепестки роз… Господа то и дело прикладывались к широким золотым чашам с чеканкой.
В центре зала танцевала гибкая девушка в набедренной повязке и с голой грудью. Лицо закутано полупрозрачной тканью, на щиколотках золотые тонкие браслеты.
Музыка доносилась откуда-то сверху.
«Гермес» вручил Лаки чашу с красным вином и исчез в глубине дома.
Встав у колонны, новоявленный «Ганимед» смотрел на танцовщицу и поражался ей пластичности.
Других женщин в зале не имелось. Мужчины сидели по парам, вполне благопристойно. Просто друзья на античной вечеринке.
— Он прелесть, правда? — шепнули сзади, и рука легла на талию Лаки.
Пирсон явился в пурпурной тоге до пят и с золотым венком на голове. От него мощно пахло мускусными духами.
— Он? Разве…
— Как можно! Женщина в моем доме? Ни за что!
— Так что с нашим вопросом?
— Вы такой нетерпеливый сегодня, Ганимед!
— Я всегда такой. Вначале дело, а забавы — потом.
— Всецело одобряю. Как вам вино?
Настоящее фалернское, с Терры!
— Кислятина, на мой вкус.
— И я того же мнения, друг мой. Но положение обязывает, и вино должно соответствовать вечеринке. Правда, бутылка шампанского еще не нагрелась…
Так в объятиях мэра Лаки поднялся по мраморной лестнице. Наверху, у перил, сидели обнаженные, молодые музыканты с бубном, свирелями и каким-то струнным инструментом. Еще один голый юноша меланхолично швырял вниз горстями лепестки роз из большой коробки.
Кабинет Пирсона был обставлен по моде прошедших веков: тяжеловесная деревянная мебель, с кожаной обивкой, застекленные, пузатые шкафы с книгами, картины в золоченых рамах.
За двустворчатой дверью оказалась спальня, обитая полосатыми шелковыми обоями. В центре кровать под балдахином с золотыми, вышитыми пчелами. На столе, в серебряном ведерке, зеленая бутылка, а рядом фужеры на высоких ножках. Мягкий ковер под ногами и тишина вокруг.
— Здесь хорошая звукоизоляция.
— В этой комнате нам никто не помешает, дорогой…
— Так что с пультом…
Пирсон убрал руку с талии Лаки.
Вздохнул печально.
— У молодых людей нет ни капли романтизма… Увы!
За той дверью. Я буду ждать моего Ганимедика!
Лаки обнаружил за дверью аскетично обставленную комнату с удобным креслом и пульт спин-связи, вмонтированный в тумбу посреди комнаты…
Нужные номера он помнил четко.
Разговор затянулся, но Лаки этому был только рад. «Зевс-громовержец» за дверью, с бутылкой шампанского, на подвиги не вдохновлял. Жаль в комнате с пультом не было двери или окна. Улизнуть незаметно не получится.
«Ничего, в крайнем случае, короткий удар в нужную точку охладит пыл мэра…»
Завершив разговор, Лаки вышел из комнаты.
Пирсон лежал на ковре и сладко похрапывал. Под голову ему подсунули подушку и прикрыли сверху одеялом.
На кровати сидела давешняя танцовщица. Или танцовщик?
В руке бокал с игристым вином. Соски грудей точат упруго. Лицо под вуалью по-прежнему.
Облизнула губы. Ни капли она не походила на мужчину. Соблазнительная, юная девушка…
— Я уже устала ждать. А ты все не идешь…
Голос нежный и мелодичный.
— Мы разве знакомы?
— Ты задолжал мне ночь любви, Лаки и я пришла получить должок!
— Никогда в делах любви не был должником. С кем-то меня спутали, леди! Я — капитан Лонг.
Девушка сняла с головы вуаль и тряхнула роскошными каштановыми кудрями. Прямой носик, выразительные, карие глаза и чувственные губы… Красавица, но совсем не знакомая…
— Ты изменился, но и я — тоже. Не узнаешь меня?
— Прошу прощения, леди…
— Я — Патриция Морелли, мой ветреный капитан! Ваши деньги я потратила с толком!
— Пат!?
Он (она) звонко засмеялась и, подбежав на цыпочках, словно танцуя, чмокнула растерянного Лаки в губы.