Другие исторические личности представлены в северно-русских преданиях по сути дела эпизодически (о них сказано в соответствующих комментариях к этому циклу).
И все же, несмотря на множество реалий, призванных приблизиться к изображению индивидуальных признаков, к психологической характеристике личности, она как таковая в преданиях (впрочем, как и во всем фольклоре) отсутствует. Изображения личности, понимаемой в буквальном смысле этого слова, мы не находим в преданиях потому, что ее долгое время не было и в самой действительности. Личности нет ни в древнем, ни в средневековом обществе: здесь каждый человек представлен как часть общности, имеющей коллективную индивидуальность. И средства изображения вырабатывались в традиции применительно к освещению именно общности, а не индивидуальности. Когда же, наконец, появляется личность, самоопределение которой происходит только в условиях капитализма, то для ее изображения используются традиционные средства, которые изначально вырабатывались применительно к обобщенно-мифологическому либо к обобщенно-эпическому персонажу. Самоопределение личности оказалось почти не замеченным оперирующей более обобщенными категориями живой фольклорной традицией, хотя оно и стимулировало приток реалий в традиционную структуру образа. Попытки же более реального изображения личности в фольклоре влекут за собой его разрушение, и это отчасти уже произошло.
Основной арсенал средств, который используется для изображения личности, сконцентрирован в фольклорной традиции. Здесь сформировался основной набор стереотипов, которые со временем реализовались во множестве эквивалентных и достаточно отдалившихся друг от друга образов и функций. В своих истоках он связан с мифическим предком-родоначальником. Отсюда идет традиция изображения патриархальных отношений между вождем, князем,, царем и подданными, не лишенная идеализации, уходящей корнями в социальные отношения и мифологические представления доклассового общества. В образе исторического лица — основателя селения либо персонажа, дающего ему название, вырисовываются контуры архетипа, из которого постепенно развились различные по своему социальному (подчас и этническому) происхождению персонажи, В образе же исторического лица, изготовляющего те или иные предметы материальной культуры, время от времени проступают сквозь толщу традиции его нижние слои, в которых некогда сформировался образ культурного героя, распавшийся по мере проникновения в его структуру реалий на множество персонажей, занимающихся различными видами хозяйственной деятельности. Есть в образе исторического лица и черты, роднящие его с демиургом: они (как правило завуалированные) проявляются в деяниях, результат которых — изменение рельефа местности.
Исторический персонаж нередко наследует от своих архаических предшественников и магическую функцию, которая чаще образует синкретическое единство с хозяйственной либо военной, сохраняясь в поздней традиции лишь в рудиментарных формах.
Итак, абстрагируясь от реалий, можно констатировать, что в образе исторического лица есть признаки предка-родоначальника, основателя селения, культурного героя, мага, силача, военного вождя, царя, а то и просто крестьянина, ремесленника. Однако при этом нельзя не учитывать, что эти же элементы, взятые в другом наборе и пропорции, составляют изображения персонажей, развившихся в других циклах. И это не удивительно, поскольку многоликость персонажей и связанных с ними функций — результат многократно происходивших дифференциаций, отпочкований, разветвлений и трансформаций некогда единого синкретического по своему составу образа мифического предка-родоначальника.
ПРЕДАНИЯ О ЗАСЕЛЕНИИ И ОСВОЕНИИ КРАЯ
ПРЕДАНИЯ ОБ ОСНОВАНИИ СЕЛЕНИЯ ОДНИМ ПЕРСОНАЖЕМ
1. Основание Петрозаводска
Офицер (как говорят, гвардейский капитан, по имени неизвестно), посланный для отыскания олончан, бежавших из новонабранного войска государя Петра Первого, проходил дремучими лесами до озера Онеги. При устье речки Лососинки нашел он одну мукомольную мельницу: кругом была пустыня и места необитаемые. Но воды, наполненные рыбами, и леса множеством дичи и зверей, а более слух о богатых рудах побудили его проникнуть до Маше-озера, вверх по течению Лососинки.
После сего другие посланные и личное посещение самого государя дали сей стране совершенно иной вид. При Петре Первом построен город Петрозаводск; учреждены чугуноплавильные заводы; найдена марциальная, целительная вода. Вся страна открыта, снабжена столбовыми дорогами и населена людьми русскими, причем большая часть мастеровых переведена из города Липецка.