ПРЕДАНИЯ РУССКОГО СЕВЕРА: РЕАЛЬНОСТЬ И ТРАДИЦИИ
Предания Русского Севера, хранящие общерусскую историческую память народа, отличаются уникальной полнотой сюжетов и архаичностью, что детерминировано совокупностью различных условий. Имеются в виду прежде всего «медленные темпы социально-экономического развития этой области» (Витов М. В. Историко-географические очерки Заонежья XVI—XVII веков: Из истории сельских поселений. М., 1962. С. 4, 53.), в силу чего и общественные отношения северной России характеризовались многими архаическими особенностями, — и это не замедлило сказаться на консервации сюжетов, мотивов, образов в преданиях, равно как и во всех жанрах фольклора (Криничная Н. А. К проблеме типологии преданий о заселении и освоении края: (По материалам северных преданий) // Фольклористика Карелии. Петрозаводск, 1978. С. 24.). Сохранение преданий на Русском Севере обусловлено и маргинальными явлениями, в силу которых архаические элементы удерживались в русской традиции благодаря их активному бытованию в соседствующей — карельской, вепсской, саамской (Криничная Н. А. К вопросу о взаимодействии русской и карельской фольклорных традиций (по материалам преданий Карелии) // К истории малых народностей Европейского Севера СССР. Петрозаводск, 1979. С. 136—137.). Одной из причин сохранения преданий, как и произведений других жанров, на Русском Севере послужило осознание значимости своей этнической традиции в новой для нее среде, в некотором удалении от основного этнического массива. И, наконец, сохранение преданий в названном регионе объясняется активным функционированием здесь эпической системы в целом (Криничная Н. А. Русская народная историческая проза: Вопросы генезиса и структуры. Л., 1987. С. 29.).
Предания Русского Севера, взятые в совокупности, могут быть представлены как один текст, объемный, многослойный, в конечном счете полисемантический. Своим более поздним слоем он связан с историческими событиями, происходившими на территории названного региона начиная с первых веков второго тысячелетия, т. е. с момента заселения и освоения земель, где ныне проживают русские, славянскими поселенцами. Однако не следует забывать, что этот поздний, или верхний, слой основывается на многовековой традиции, принадлежащей данному этносу, либо общности родственных, равно как и соседствующих, этносов и — шире — общечеловеческой, планетарной культуре. Определяя специфику каждого из преданий со сходной структурой, он маркирован различного рода реалиями — историческими, этнографическими, локальными. Такие реалии соотносятся с исторической основой, но не всегда в достаточной степени ею корректируются, что влечет за собой анахронизмы, хронологические смещения, вымысел. И все же благодаря подобным реалиям и проявляющейся в них исторической основе в преданиях находят отражение различные аспекты социально-общественной жизни и истории коллектива. Однако такое отражение достаточно ограничено возможностями традиции, обнаруживающей себя в мотивах, которые определяются структурой предания и сами ее определяют. Что же подразумевается нами под мотивом? Учитывая разыскания наших предшественников (А. Н. Веселовский, В. Я. Пропп, Е. М. Мелетинский) в области изучения «морфологии» фольклорного текста, мы характеризуем мотив как «сложное структурное единство, в котором определяющая роль принадлежит действию или состоянию, а определяемыми являются субъект, объект, обстоятельства действия или состояния, оказывающие в большей или меньшей степени влияние на основополагающий элемент — предикат» (Там же С. 19). Как формально-синтаксическая категория мотив может быть приравнен к предложению с той разницей, что его основными элементами служат не лексемы, а некие более объемные повествовательные частицы, приравненные по своей роли в мотиве к членам предложения. Подобно сказуемому в предложении, действие персонажа играет в мотиве организующую роль. Оно наиболее устойчиво, в то время как все другие элементы в большей или меньшей степени лабильны.