И, наконец, еще одна рубрика в цикле преданий об аборигенах края определяется версией мотива, принадлежащего к типу Ф, — «Оставление следов пребывания в конкретной местности» (в иных версиях этот мотив входит в структуру преданий, относящихся к другим циклам). Казалось бы, здесь обнаруживается простор для выявления реалий, связанных с материальной культурой чуди и дающих возможность определить ее параметры. Ведь именно в этом мотиве фигурируют городища, крепости, селища, объекты культового назначения, остатки строений, пашен, сенокоса, различные предметы материальной культуры, древние захоронения. Однако уже замечено, что в северно-русской традиции термином «чудь» обозначаются любые остатки древности, происхождение которых неизвестно, безотносительно ко времени их происхождения и среде бытования, — см. коммент. № 126.
Это наблюдение может быть расширено. Предания о чуди, известные кроме русской коми и саамской традициям, находятся в типологическом ряду преданий об аборигенах края. Многие образы, коллизии и даже реалии, которые подчас приписываются исключительно преданиям о чуди, занимают определенное место среди соответствующих аналогов, характерных для мифологической и исторической прозы, принадлежащей другим этнокультурным традициям.
Цикл преданий о «панах» состоит из тех же мотивов, что и цикл преданий об аборигенах края. Это прежде всего мотивы, относящиеся к уже названным типам Г, У, Ф, сюда подключается и мотив X — «Захоронение клада», равно как и некоторые другие. Образ «панов», обусловленный этими мотивами (в первую очередь функциями) и сам отчасти обусловливающий их специфику и структуру, имеет целый спектр значений. В нем можно различить признаки предков-родоначальников, основателей селений, обожествление которых влечет за собой их изображение в качестве мифических либо мифолого-эпических персонажей. Такое осмысление «панов» в фольклорной (вербальной) традиции поддерживается и бытованием этого образа в верованиях и народном прикладном искусстве, которые дублируют семантику «панов» как мифических персонажей. В результате многообразие конкретных реализаций сводится к семантическому единству. «Паны» — это почитаемые умершие, предки, от которых зависит будущий урожай и которым посвящается специальный праздник — Киселев день. «Паны», «панки» — это антропоморфные скульптурные изображения, которые служат воплощением предков и вместилищами их душ. И, наконец, «паны», «панки» — это холмы, курганы, могилы. Следовательно, «паны» могут быть представлены и в качестве субъекта, и в качестве объекта,, что свидетельствует об известном «разветвлении» ранее единого образа на несколько, генетически взаимосвязанных.
Вместе с тем «паны» — персонажи и собственно исторической прозы. В них можно видеть в разной степени реальных первопоселенцев, аборигенов, язычников, внешних врагов (польско-литовских интервентов), разбойников, помещиков и, наконец, людей, живших до нынешнего поколения и оставивших после себя следы загадочной материальной культуры. Ни одно из этих значений в своем чистом виде не проявляется, в связи с чем опознание реалий в составе традиционного синкретического мотива либо выросшего из него сюжета сопряжено с большими трудностями, а в ряде случае», и просто невозможно. Сказанное относится и к отделению верхнего наиболее впитывающего реалии слоя от всех других, лежащих на разной степени глубине.
Образ «панов», как и образ чуди, — один из ярких показателей специфики преданий Русского Севера. Возможно, он сформировался не без влияния финноязычной традиции.
Цикл преданий о кладах вырастает в основном из одного сюжетообразующего мотива, представленного различными версиями, относящимися к уже названному нами типу X (в других циклах этот мотив занимает периферийное положение). Многообразие его конкретных реализаций обусловливается в известной мере вариативностью персонажей, различных по своим этническим, социальным признакам, — по персонажам классифицируются предания этого Цикла и версии соответствующего типа мотивов. Однако немалая роль в природе этого многообразия принадлежит и объекту — самому кладу (впрочем, он может выступать и в качестве субъекта), а также месту его захоронения.