Преданней собаки
Армено, граф Матильанский, стоял на террасе, любуясь пылающим закатом, и словно не замечал своего двоюродного племянника, находившегося рядом.
— Красота какая! — сказал он, не поворачивая головы. — Словно и нет войны. Ты возьмёшь с собой Ринора?
— Конечно. Нет у меня слуги преданней.
— Я знаю, ты однажды спас ему жизнь, а его семье — честь. У хентов это ой как ценится. Преданней собаки.
Барни поморщился — дворянину не пристало упоминать о собственных благородных поступках. Поэтому ответил иначе:
— Я беру его с собой потому, что он выглядит щуплым подростком. Люди не принимают его всерьёз и полагают безобидным.
— Да, — хмыкнул граф, по-прежнему не глядя на собеседника. — Когда до них доходит, что это не так, бывает поздно. До графства Бореджо, если повезёт, доберётесь за три-четыре дня. Главное — остерегайтесь солдат Феличе. Граф Каневаро помнит тебя и поверит тому, что ты расскажешь.
— В любом случае необходимо письмо, — сказал Барни. — Что будет, если дойдёт только один из нас?
— Что будет, если дойдёт только Ринор? — передразнил граф, пародируя хитрое эхо, способное договорить то, чего люди произнести не решаются. Племянник не решился вымолвить сакральное: «Что будет, если не дойду я?»
— Конечно, я напишу письмо, хотя бумаге в наше время верят меньше — развелось немало умельцев подделывать. Ты расскажешь то, чего в письме не будет. Я не требую, чтобы Каневаро сражался с Феличе, пусть хотя бы сделает вид, что идёт на войну. Ждать больше нельзя. Как только он оттянет на себя часть сил, мы выйдем из крепости и разобьём оставшиеся отряды. Если он не придёт на помощь, плохо будет не только нам, но и ему. Я заплачу ему за каждого солдата, которого он потеряет. Но писать всего этого не стоит. Ни в каком письме нельзя упоминать, что у нас кончается продовольствие. Ни в каком письме нельзя намекать, что он получит деньги только в случае нашей победы. Потому я и прошу тебя быть не курьером, а послом. Курьером я бы послал твоего Ринора. Он пролезет куда угодно.
— Почему вы не любите его, дядя?
— Я доверяю только дворянам.
— Но вы же доверяете ему…
Барни запнулся, не зная, как тактично напомнить о тех тайных поручениях, которые Ринор выполнял по просьбе графа. Армено понял это.
— Моим послом может быть только дворянин.
Конфликт между графами Армено и Каневаро — с одной стороны, и коварным графом Феличе из Санта-Дьера — с другой, несколько лет назад разгорелся с новой силой. Участились набеги на крестьян, нападения на купеческие караваны, похищения и убийства ремесленников. Нападавшие обычно никого в живых не оставляли — так легче было замести следы. Напряжённость росла, но никто не хотел доводить дело до войны. Феличе принял нежелание соседей воевать за слабость, и вылазки его солдат становились всё наглее. После особо жестокого набега на земли графства Матильанского терпение Армено лопнуло. Он отправил грозное письмо Феличе, обещая войну, если тот не прекратит разбойные нападения.
Вышло иначе. Письмо Армено граф Санта-Дьерский счёл долгожданным поводом и сам ринулся в поход. Армено не успел и глазом моргнуть, как его столица, Медже, оказалась в осаде.
Немедленно был послан тайный гонец к графу Каневаро из Бореджо, приходившемуся Армено кузеном. Граф Матильанский уговаривал родственника выступить против Феличе и атаковать осаждавшие крепость отряды. Но Каневаро не торопился на помощь, поговаривали, что причиной тому — тайное послание от Феличе. О содержании его ходили разные слухи: то ли Феличе угрожал Каневаро, то ли звал в союзники, суля часть будущей добычи, то ли советовал благоразумно подождать, пока не выяснится, на чьей стороне удача.
Армено тяжело переживал медлительность Каневаро. Именно медлительность — любое другое объяснение он с гневом отвергал, говоря, что их родство и долгая дружба прочнее всяких сплетен.
Барни осторожно поинтересовался, почему Армено не попросит покровительства у герцога Менжуйского?
— Чтобы потом стать его вассалом? Пока я жив… — Граф посмотрел на Барни таким взглядом, что капитан понял: ещё одно слово, и со службой придётся распрощаться.
Домой Барни вернулся в дурном настроении.
— Собирайся! — крикнул он с порога Ринору. — Сегодня ночью уходим. К полуночи я должен выглядеть бродячим художником, а ты — его слугой-подмастерьем.
— Куда идём?
— В гости к графу Каневаро. Мы должны убедить его немедленно выступить против Феличе.
— Ты не думаешь, что дядя слеп? Слухи о тайной переписке между Каневаро и Феличе родились не на пустом месте. Наш граф дорожит дружбой и полагает, что другие поступают так же.