— Погоди, он, кажется, ещё жив, — удивился Барни. — Добей.
Некоторые брезгуют столь неприятной, но порою весьма важной работой. Ринор добивал раненных, когда приходилось, спокойно и даже с некоторым удовлетворением.
Проверили лошадь, срезали с упряжи метки отряда, убрали крепления для оружия. Теперь и не поймёшь, чья она была. Ринор заглянул лошади в зубы и покачал головой.
— Что, по солдату и лошадь? — спросил Барни.
— Мобилизуют всех подряд. Очень боятся появления отрядов в тылу. И через две мили — пост. Неплохо.
— Обойдём?
— Обойдём.
Они ехали вдвоём на одной лошади. Капитан взял поводья, Ринор устроился прямо перед ним. Со стороны — ремесленник с юным подмастерьем.
Через милю Ринор дёрнул капитана за рукав:
— Поворачивай в лес. Идея есть.
Через четверть часа они расположились на полянке, поросшей густой травой. Стреножили лошадь — пусть пасётся, пока они делом заняты. Ринор достал из мешка письменные принадлежности.
— Кому письмо писать будешь? — удивился Барни.
— Подложное. Для графа Каневаро. Милях в десяти отсюда — Брелонский лес. Напишем, что там собирается большой отряд из жителей земель Армено. И что наш граф советует Каневаро сделать крюк, чтобы соединиться с ним. Сделаем намёк, что встреча должна быть не в Терано, а в Брелони. От Терано до Брелони всего десяток миль. Догадываешься, какая мысль придёт в голову Феличе, когда он получит это письмо?
— Поверит ли?
— Это от нас зависит.
Ринор хорошо рисовал. Одним грифелем за несколько минут он мог набросать портрет настолько точный и живой, что это вызывало всеобщее восхищение. Но был у него и другой талант, о котором знали немногие: Ринор умел копировать чужие почерки и подписи, с лёгкостью подделывал печати. Граф не раз пользовался его услугами. Высокое положение не позволяло Армено обращаться к слуге напрямую; он строго соблюдал традицию и передавал просьбы через племянника. Талант Ринора благоприятствовал быстрому продвижению Барни по службе — капитаном он стал в двадцать три года.
Они обсуждали каждую фразу, помня, что письмо адресовано Каневаро, а попасть должно Феличе. Включили несколько недомолвок, чтобы текст не казался слишком гладким. Наконец Ринор расписался за графа и скрепил письмо восковой печатью. Разжёг маленький костёр, растопил оставшийся воск, уничтожая следы.
— Письмо должно быть у меня, — тоном, не допускающим возражений, сказал Ринор. — Если я погибну, моё тело не трогай. Меня обыщут и найдут письмо. Ну а дальше… остаётся уповать на милость божью и на везение.
— Вовсе нет, — возразил Барни. — Письмо должно быть у меня. Кто поверит, что столь важное донесение поручили мальчишке? Ты же сам знаешь, что выглядишь на пятнадцать, а не на двадцать пять. А меня знают. И это — гарантия, что поверят.
Барни замолчал, и на лице его появилась странная улыбка. Ринор понял — капитана осенила необычная идея.
— Послушай, а если ты меня сдашь в плен? Расскажешь, что хочешь служить Феличе, а не Армено, а я — доказательство твоей искренности. Меня обыщут и найдут письмо.
Ринор не ответил. Он не возмутился предложением стать перебежчиком, не обрадовался возможности обмануть врага.
— Ну? Как тебе моя идея?
— Над тобой будут издеваться. Тебя будут пытать.
— Думаешь, я не выдержу?
— Тебя могут убить.
— А тебя — нет? Знаешь, чего я боюсь больше всего? — неожиданно спросил Барни.
Ринор вопросительно посмотрел на него. Каждый боится смерти. Те, у кого есть честь, боятся её потерять, и этот страх сильнее. Среди солдат есть и те, кто больше всего боится остаться калекой.
— Больше всего я боюсь, что Феличе расправится с моей семьёй. И это случится, если нам не удастся его обмануть. Я не верю, что удастся уговорить Каневаро. Так что думай, как половчее провернуть нашу хитрость.
— Кто поверит, что я тебя скрутил? Ты вдвое шире меня.
— Кто бы говорил…
Ринор задумался.
— Камнем по голове, затем пырнуть ножом — я знаю, куда — чтобы крови было побольше. И ты будешь выглядеть жертвой подлого нападения.
Теперь Барни с удивлением смотрел на Ринора. Тот говорил о том, что собирался сделать, совершенно спокойно, словно о пустяке. «Сделает, не моргнув глазом. Чёрт поймёт этих хентов», — мелькнуло у него в голове. Но вида он не подал.
— Садись, обсудим детали, — неожиданно для себя сказал он.
***
Капрал вскочил при виде странной процессии: по дороге понуро брела лошадь, через седло которой было перекинуто безжизненное тело. Вёл лошадь за уздечку щуплый парнишка со смуглым мрачным лицом.