— Да, милая, — вздохнул Фроди. — О таком я и не подумал. Что делать, деревенский я мужик. Этим вашим расчетам не обучен. Считаю-то до двадцати только, — он посмотрел с грустью на торчащую в отдалении старую мельницу. — И что ж делать с таким наследием? Пропадем.
— Не пропадем, дедушка. Я еще подумаю. Тут зимы нет совсем, земля хорошая. Надо что-то другое делать. Что-то дорогое, чтобы дорогу оправдывало.
Она села рядом и стала пейзаж рассматривать. А дед Фроди ее разглядывал.
— Всю неделю за тобой наблюдаю. Переменилась ты. Спишь крепко, хотя души неупокоенные под окнами рыскают. Всю дорогу металась во сне, беспокоилась. Столько осины извел, чтобы духов дурных отогнать. А тут, на те. Спит, как довольная кошка. Румянец появился. Аппетит вон какой хороший.
— И что значит это по-вашему?
— Земля тебя приняла, Грета. Не знаю, как и зачем, но рад тебе здесь Зверь. Даже духи нас не тревожат. Около шастают, но вселиться в меня ни разу не пытались. Будто оберегом каким мы закрыты. А знаешь что, милая… — воодушевленно начал медведь.
— Что?
— Будь здесь как дома!
— Да я вроде…
— Нет, не так. По-настоящему. Знаю, в мыслях все о мести думаешь, брось это. Начни здесь все заново. Мало кому из лордов удается так переменить путь свой, с рождения уготовленный. Держись за хвост Зверя, раз подхватил тебя и в новое место привел. Судьба, может, тут ждет. Молодая ты. Обживешься, парня встретишь, любовь там, семья. Ни к чему множить ненависть. Ты глянь, к чему приводит она. Благословенная земля, а всеми брошена.
— Что же вы, предлагаете забыть, что Верн отца моего убил? Просто так взять и забыть?
— Убил-то убил. А ты ответь вначале. Герцог бы с Верном что сделал? Неужто отпустил бы?
Посмотрела на медведя строго.
— Такое вот дело. Нож в спину оборотень магу не засаживал. На поле битвы они встретились. Сама бы ты разве Верна пожалела? Если бы выиграла?
— Нет.
— Ага. А он тебя пожалел.
Грета нахмурилась.
— А ты не злись. Лорды злятся, люди гибнут. Вам, магам, такое тяжело понять. Вы в своем домике пошептали — и нет врагов. А мы, оборотни, руками их рвем, лапами, зубами порой. Знаешь, что такое ― вкус внутренностей на языке чувствовать? Ага. Вы ветром трупный запах смахнули, а мы вонь эту, пока сама не пройдет, чуем. И на себе в том числе. Потому и не любим по дурости драться. Верн вот повоевал. Может, потому его побольше вашего короля и любят. Знают, что попробовал он, что такое за землю свою стоять. Если повезет нам, неплохим правителем станет. Как думаешь?
— Не знаю, — злобно ответила Грета. — Какое мне дело до этого?
— Самое прямое, если все еще считаешь себя герцогиней. Твоим людям под чьей властью лучше спину гнуть? Разумного короля или больного пьяницы?
Поняла Грета, к чему клонит старый оборотень. И как противно ей было, что прав он. Верн ― не самое плохое, что могло с королевством случиться.
— Давайте решу так, — выдохнула Грета. — Будет он хорошим королем, буду сидеть здесь и жить своей жизнью. А станет угнетать кого, то не пощажу. Доберусь до столицы и собью с него золотую корону.
— Хм. Говоришь, как дочь знакомого мне герцога, — улыбнулся Фроди.
Ей было и приятно, и тоскливо. Скучала она по отцу. Не хватало совета его и просто теплоты душевной. Сидела, наблюдая красоту ночи, и все раздумывала: как бы ей жизнь эту новую начать и что со всем этим богатством заброшенным делать.
— Там что? — Грета указала на удивительно-розовеющий туман под склоном, на котором они сидели.
— Розы.
— Это кто ж столько засеял?
— Никто не сеял. Сами выросли. Не трогали просто, а земля, как ты говоришь, здесь хорошая. Семья лорда гордилась полями этими. Красиво, но как полезешь вглубь, обдерут, хуже хищников. Старому лорду вообще нравилось такое сравнение. У него и на гербе розы были, обвивающие кота злобного.
— Это почему же кота?
— Так воевал он с котами. Ну, точнее, предок его, что с соседним лордом повздорил. А тот котом был. Да и всегда там котов хватало. Так и повелось, — Фроди посмотрел на нее внимательно. — А что улыбаешься? Чего-то надумала?
— Надумала, дедушка, — еще шире растянулась в улыбке Грета. — Ух, что надумала! Скажи, а ты мед ловко собираешь?