— Приказ короля.
— И на какой же закон король опирается? А говорят: не тиран. Свободу дал купечеству. Не будет больше в стране несправедливости.
— Я не могу толковать решения его величества.
— Зато я могу. Отпустил. Дал время. А потом притопил, чтобы больнее было.
Оберон подошел ближе, и Грета вспомнила, какой чудной цвет глаз у него. Такие светлые, почти прозрачные от лучей солнечных. Заново поняла всю необычность западника.
— Устали с дороги? Может, перед тем как выгнать, со мной отобедаете?
Оберон так прелестно смутился, и Грета вновь пожалела, что не встретила его раньше.
“Ну почему? Почему этот человек не появился во Флидаберге, когда был жив ее отец? Когда не было в жизни столько сложностей? Скука была. Одиночество было. А пропасти не было. И полюбить бы могла благородного рыцаря. А что теперь?”
— Буду рад составить вам компанию, — поклонился Оберон, а Грета дала указание служанке.
Стол накрыли в огороде возле мельницы. Садовые ягоды огораживали их плетеные кресла, а небольшой льняной навес скрывал от палящего солнца. Оберон сидел и рассматривал пасеку, которую обустроили Грета с медведем, как только приехали.
Подали салат, немного моллюсков, что привезли рыбаки местные. Хлеба свежего и соусов на любой вкус: от медового до жгучего. Грета обедала. Сама про себя думала, что делать теперь, раз дотянулся Верн своими лапищами. Как посмел без причины отобрать все, что сама построила? Оберон же к угощениям едва прикасался, даже перчатки из ягнячьей кожи не снял. Все в основном рассматривал и сорванную по пути розу в пальцах крутил.
Оторвавшись ненадолго от своих размышлений, Грета заметила, как пчелы, коих было в саду великое множество, все ближе и ближе к нему подбираются. А самые бойкие садятся осторожно на волосы и сидят. Не много, но необычно это. Не враждебные, скорее ласковые. А с чего такое поведение?
— Быть может, десерт подать? — спросила Грета.
Оберон улыбнулся и слегка кивнул. Несколько пчелок вспорхнули и обратно пристроились. Грета попросила подать травяной отвар и немного розового варенья.
— Вином не буду вас поить, — улыбнулась она, — наверняка пробовали. А вот варенье у нас чудесное.
— Благодарю.
Оберон попробовал немного. Опять не снял перчатки, отчего Грета коварно приподняла бровь и ветром опрокинула его чашку. Отвар, переполнив пиалу с вареньем, вылился сладкой массой на пальцы Оберона, а тот не шелохнулся.
“Черт! Ведь горячо. Должно быть горячо!” — растерялась Грета.
— Позвольте вас выручить, — она взяла салфетку и обошла стол, чтобы помочь гостю. — Снимите перчатки. У вас, должно быть, ожог. Надо обработать.
— Не стоит беспокоиться. Это просто вода.
— В любом случае, нужно почистить…
— Нет! Не нужно. Вы не могли бы сесть на свое место?
— Хорошо, — Грета вернулась в кресло и крепко задумалась.
Оберон тщательно стер с рук варенье. Был не то чтобы недоволен, как-то напряжен. Не от боли. Что-то иное вызвало в нем эта ситуация.
— Простите, Грета. Я довольно грубо вам ответил. Просто… Обо мне не нужно заботиться. И лучше не подходить. Если понадобится, я сам к вам приближусь.
— Как тогда с шубой? — спросила Грета.
А сама вспомнила, что и тогда он был в перчатках. Хотя в верхнюю одежду не облачен. И когда арестовывал ― тоже.
“Может, у него руки изуродованы? Как у меня шея. Я же ее платком на всякий случай прикрываю”.
Шея, к слову, от ожогов оправилась. Остался только след безобразный, прямо под кольцом. Если и снимет ошейник, на всю жизнь уже он на теле отпечатался.
— А что дальше? — спросила Грета. — Кто здесь будет хозяйствовать? Тоже всех выгоните?
— Нет. Поставим управляющего.
— И кого? А как быть с дедом Фроди? Мельница его ведь. И с вином дело он затевал. Из-за того, что со мной связался, накажете?
— За оборотня просите? — с любопытством посмотрел на нее Оберон.
— Ну и что, что оборотень. Мне оборотни не враги. И никогда ими не были. А то, что с королем не свезло, так со всеми случается. Наш маг тоже тот еще уродец был.