— А ты?
— Я остаюсь.
Она гладила вышивку в виде триллиума на его рукаве.
— Викар, он... Почему ты женился на мне?
Верн посмотрел на нее удивленно.
— Ты сказал: потому что я удобная невеста. Из старого рода. Но ведь это странно. Я сильная колдунья. Еще и злобная. Мог бы сделать меня любовницей, если так сильно хотел. Это было бы правильней.
— Я уже сказал, что дурак и все делаю неправильно, — ответил Верн, а потом задумался. — Я и не помню, когда решил на тебе жениться. Совсем не помню. Наверное, я всегда знал, что ты будешь моей женой. Это казалась таким естественным.
— То есть?
— Мы всегда были вместе. Ты всегда была моей малышкой. А я твоим котиком. Помнишь, когда-то ты звала меня котиком? Не для того чтобы задеть, — усмехнулся он. — Разве тогда ты могла представить, что мы расстанемся? Что будем жить далеко друг от друга? Что дни напролет мы будем не вместе. С кем-то другим. С кем-то чужим. Я ― нет. Ты часть меня, Грета. Я без тебя не могу.
Верн молчал, вслушиваясь в ее ровное дыхание, а затем добавил:
— Ты не можешь быть со мной, потому что несвободна. Потому что не выбирала меня. Но и я не свободен. Я бы очень хотел отпустить тебя. Не любить тебя. Забыть тебя. У меня ведь почти получилось. Пока я был в изгнании, я мало о тебе думал. Честно. Ты казалась призраком старой жизни. Фантазией. Маленькая солнечная герцогиня, которой на самом деле не существует. Потому что реальный мир жесток и мрачен. Потом, правда, я узнал, что ты в столице. Одна. Брошена трусливыми вельможами. Без армии и средств к существованию. Юная и растерянная. Мерзнешь в холодном городе, страшась захватчика. Думал, вот оно! Все пришло туда, откуда началось. Женюсь на тебе, а потом все объясню. Поймешь меня. Мы ведь друзья. Только вместо солнечной девочки ко мне на встречу вышла черная мегера, — Верн молчал. — Не змея твоя меня в шею укусила, яд впрыснув. Кое-что похуже.
— А ты не помнишь, как обещал после казни всех нас убить? Еще удивляешься, почему мы не друзья? — спросила Грета, но он не ответил. — Бравировал знаменами с горящими триллиумами. Думал, не усмотрю в этом жажду мести?
— А когда огонь стал символом мести?
Грета приподнялась и вглядывалась в него. Пытаясь понять хотя бы для себя, как к нему относится. По всему получается, что Верн ей дорог. Чтобы ни сделал, в сердце она давно уже его простила, и он ее тоже простил. Смирился с тем, что нужна ему, каким бы ядом ни травила, какими бы словами ни резала. Как быть только с этим пониманием, не ясно.
— Ты ведь знал, какой он, — тихо сказала Грета, глядя в глаза Верна. — Почему ты не приехал за мной?
Он смотрел на нее тревожно.
— Я решил довериться тебе, — сказал наконец. — Если бы я подошел к лагерю, то больше никогда бы тебя не увидел. Не знаю, что бы он с тобой сделал, но знаю наверняка, я больше никогда бы тебя не увидел. — Верн обнял Грету крепко-крепко. — Просто решил тебе довериться. Знал, что ты заинтересуешь его. Как трофей. Знал, что тебе хватит ума говорить с ним осторожно. Я доверился тебе, — зарылся в ее волосы. — Но прошу тебя, Грета, доверяй и ты мне.
— Я буду.
— Хорошо.
— Он чудовище.
— Но ведь я тоже, — кисло улыбнулся Верн.
— Он для всех чудовище.
Грета свернулась клубком и накрылась одеялом.
— А ты мое. Мое личное. Мой собственный мучитель и монстр, — она закрыла глаза. — Мой.
Глава 16.3
Утром Верна рядом не оказалось.
Зато в шатер примчалась Вива, взбудоражив тем, что королева опять все проспала и только ее и ждут.
— А где Верн? — опешив от суеты фрейлины, спросила Грета.
— Его Величество уехал. Еще на рассвете. Приказал вас не будить. Но кто ж знал, что вы проваляетесь столько времени.
— Ясно, — грустно сказала Грета. — Тогда готовь меня скорее к поездке. Оберон едет со мной?
— Да, Ваше Величество.
Придворная дама вышла, но быстро вернулась. Проворно собрала сонную королеву, и уже через полчаса Грета сидела на лошади, наблюдая за тем, как тает еще недавно подвижный и говорливый лагерь оборотней.
— Доброе утро, Грета, — поздоровался Оберон, улыбнувшись. — Позволите быть рядом с вами по пути во Флидабург?