— Твое. Только твое.
По моей щеке скатывается слеза. Я прижимаюсь лбом к ее лбу и закрываю глаза, позволяя ее сладкому кокосовому аромату успокоить меня.
— Дыши со мной, Лука. Успокойся, ее рука скользит по моему телу, она слегка наклоняется и начинает водить ногтем тот квадратик вокруг моей коленной чашечки. Я делаю, как она говорит, вдыхая и выдыхая, сосредотачиваясь только на ее прикосновениях.
— Я так чертовски сильно люблю тебя, Роза, — шепчу я.
— Я знаю, что это так и я люблю тебя не меньше. А теперь иди. Увидимся в эти выходные во время поездки.
Черт, как я мог забыть? Мне придется провести все выходные с Данте, который будет разгуливать с Розой, как с ценным трофеем.
Но, если я все правильно спланирую, то буду с ней как можно больше.
ГЛАВА 56
Роза
В последний раз, когда я была в самолёте, мы летели обратно в Италию, чтобы похоронить маму. Оглядываясь назад, я думаю, что тогда у меня было лучшее настроение. Мои икры в синяках от того, что Данте толкал меня своей тяжелой спортивной сумкой, пока мы шли. От ужаса быть запертой с ним в одной комнате на протяжении всего путешествия у меня скручивает в животе.
Мы занимаем свои места в частном самолете. Я протискиваюсь к окну, а Данте тяжело плюхается рядом со мной.
Лука идет по проходу в своих зеркальных очках. Я могу сказать, что он смотрит прямо на меня, просто узнаю по этой легкой усмешке на его лице. Он останавливается в первом ряду и садится прямо напротив меня.
Раздражающий голос Марии раздается, когда она входит, и я наблюдаю, как Лука заметно морщится при ее появлении.
— Лука, дорогой. Я хочу место у окна.
Он сдвигает очки на голову и бросает на нее взгляд, усаживаясь у окна. Я сдерживаю смешок.
Данте наклоняется ко мне, и я отстраняюсь.
— Держу пари, все эти их ссоры приводят к отличному сексу, — говорит он достаточно громко, чтобы это услышал Лука.
Я проглатываю комок в горле, игнорируя его.
Я знаю, что он неправ. Но это не останавливает пронзающую меня ревность, что именно она может остаться с ним. Если мы не разберёмся с этим вовремя, он, вероятно, действительно переспит со своей женой.
— Данте, Мэдди настаивает на том, чтобы посидеть с Розой, вести какие-то женские разговоры или что-то в этом роде. Ты летишь впереди со мной. Предоставь это им, — Грейсон указывает на кресло впереди.
Мария резко поворачивает голову ко мне, и она прожигает меня взглядом сквозь спинки кресел.
Раздраженно вздохнув, Данте двигается, и я, наконец, снова могу дышать.
Мэдди неторопливо подходит и плюхается рядом со мной, стонет, пытаясь удобно устроиться с беременным животом.
— Спасибо тебе, — шепчу я ей.
— Всегда пожалуйста! — она улыбается. — Кроме того, это значит, что я могу спокойно читать свои развратные книжки, не опасаясь, что Грейсон захочет засунуть свой член в меня. Я имею в виду, мне это нравится, но это тяжёлая работа, когда ты беременна!
Я не могу удержаться от хихиканья.
— Я думала, что когда ты беременна, то становишься супер-возбуждённой, — шепчу я.
— Так и было, пока я не стала размером с выброшенного на берег кита. Оказывается, это только ещё больше заводит моего мужа, — она кивает головой в сторону светлой головы Грейсона, сдерживая улыбку.
— Не заставляй меня тащить твою задницу в туалет, солнышко. Ты знаешь, что я это сделаю, — кричит он с передней части самолета.
— О, я смею! — кричит Мэдди в ответ, ее щеки красные, как яблоко.
— Ты хочешь этого так же сильно, как и он, — я толкаю её в плечо.
— Тсс. Не говори ему этого. Потому что он припрется сюда. А я хочу провести с тобой немного времени.
— Оу, как мило. С тех пор как я перестала так много тусить, я почти ничего не слышу о своих "друзьях".
— Что ж, тебе больше не нужны эти придурки. Теперь у тебя есть я и Сиенна.
— Я ценю это.
Она наклоняется и шепчет: — Я вижу всех наших детей, включая твоих и… — она расширяет глаза и указывает жестом на Луку, сидящего передо мной. — Ну, ты же понимаешь, чьи дети будут бегать вокруг нас, пока мы сидим и загораем. Пьем послеобеденный чай, как называет это Сиенна, — она преувеличенно подмигивает и улыбается.
— Я не знаю, случится ли это когда-нибудь, — я опустила плечи вниз. Это правда, и это больно.
Мэдди приподнимает бровь и смотрит на стену рядом со мной. Я хмурюсь и оборачиваюсь, чтобы увидеть руку Луки, просунутую в щель между сиденьем и стеной. Он машет мне пальцем.