Он одобрительно и так ласково улыбается. А потом подаётся вперёд и умело, по-собственнически, словно мы и правда сто лет вместе, обхватывает ладонью мою голову и коротко целует в висок. Оставляет как отпечаток горячий поцелуй и отпускает, всучив мне в руки прозрачный контейнер с ягодами.
— Я позвоню, — снова улыбается и быстро уходит.
Внезапно лёгкие начинают гореть. Делаю резкий, порывистый вдох.
Выходит, пока была в его руках, даже вдохнуть не смела.
А ещё рядом с ним я забыла про колючие взгляды в свою спину и затылок. Сейчас же так отчётливо чувствую их, прямо горит всё, что даже оборачиваться не хочу.
Снимаю рюкзак и кладу внутрь контейнер, ни на кого не обращаю внимания. Стараюсь вести себя как обычно. Подхожу сразу к двери, которую открывает преподаватель. Лена пристраивается сзади, и мы гуськом заходим в аудиторию.
Подружку хватает на семь минут.
Специально время засекаю и украдкой слежу за ней.
Смешно, честное слово!
Её, бедную, аж распирает и разрывает всю от любопытства. Она то и дело бросает в меня гневно-любопытные взгляды и нетерпеливо ёрзает по лавке, то набирая воздух в лёгкие, будто что-то сказать хочет, то шумно выпускает, передумывая в последний момент.
В общем, сопит-сопит, пыхтит-пыхтит, елозит, наклоняется и горячим шёпотом мне в ухо выдаёт:
— Вы чё, с Артёмом опять вместе?
— Не опять.
— А снова?! — гневно язвит. На что я только улыбаюсь. И чего она ядом брызжет? Завидует, что ли? — Могла бы и нормально ответить. Очевидно же.
— Если очевидно, зачем спрашиваешь?
Лена зло зыркает и утыкается в телефон. А я в свои мысли.
Я думала, меня загрызут сомнения на счёт Самарина.
Но нет! Наоборот. Кажется, я просто гребла всех одинаково. Но пора признать, Артём не такой, как Востриков. Помочь он хочет искренне и бескорыстно. Во всяком случае мне очень хочется в это верить.
После пар сразу заворачиваю за учебный корпус и захожу в аптеку. Беру самое сильное седативное без рецепта. Попробую сначала успокоиться, а потом выспаться. Сегодня снова смена.
Выхожу на крыльцо аптеки и ёжусь от порыва ледяного ветра. Натягиваю рукава и засовываю руки глубоко в карманы. Огибаю кружок девчонок, как-то странно поглядывающих на меня, и скрепя сердцем, поворачиваю в сторону торгового центра.
Немедленно за зимней курткой! Ну сколько можно мёрзнуть.
Перебегаю дорогу и иду в небольшой парк. Через него до ТЦ рукой подать.
Насторожённо оглядываюсь, но никого подозрительного не замечаю. Ни слежки из прошлого, ни из настоящего. Только девчонки, те, что были около аптеки, идут позади, увлечённо о чём-то споря.
Поправляю сползшую лямку рюкзака и ускоряю шаг.
Интересно, сколько может стоить тёплая и недорогая куртка?
— Слышь, шлёндра? — слышу позади и уже догадываюсь, что это мне.
Быстро же я из амёбы доросла до шлёндры.
Что ж за злогребучий случай, а?!
— Она не только убогая, но и глухая, — вторит другая.
Шаги позади становятся быстрее, громче, а затем рывок за руку.
Разворачиваюсь и смотрю в исказившиеся ненавистью, злостью и у кого-то даже страхом лица.
Прямо группировка воздыхательниц Самарина.
— О, если вы мне, то приятно познакомиться! Я Саша, — спокойно произношу и делаю шаг назад для лучшего обзора.
Их четверо. Хотя нет, пятая подходит и встаёт позади всех, что-то удерживая в руках.
— Ты бы не дерзила, — добавляет третья и беспокойно озирается.
А у меня противный и неприятный холодок страха проходится по позвоночнику.
Они что-то задумали?
Высокая, стройная брюнетка, довольно-таки красивая выходит вперёд. Её правильные черты лица даже гримаса брезгливости не портит. Публично, цинично созерцает мою серую шкурку и надменно произносит, усмехаясь:
— Тут даже собственным глазам поверить трудно, не то что слухам.
— Реальность, вообще, полна разочарований. Ближе к сути, — подгоняю и оцениваю свои хреновые возможности.