– И с кем ты дрался? – спрашивает она. – Я знаю кого-нибудь?
– Ты знакома только с Гейбом.
У нее отвисает челюсть.
– Вы разве не лучшие друзья?
Усмехаюсь.
– Только не в те десять минут на ринге.
Ох, какая это была брутальная драка. Мы с Гейбом знали друг друга с детского сада, так что это, разумеется, была не первая наша стычка, но тот вечер был кровавой кулачной бойней, из которой бы оба вышли разбитые в мясо. Я даже не знаю, кто победил. Не помню, почему мы вообще дрались.
Ах да. Я трахнул девчонку, которая ему нравилась. Поступил не по-братски. Так что я сам нарвался на то, что он вызвал меня тогда на бой.
– Ты так и не говорил с ним с тех пор, как его перевели? – тихо спрашивает Кейси.
– Не-а. – По мне пробегают волны недовольства и чувства вины. – Я до сих пор даже не знаю, куда его отправили. У Гейба ужасно строгие родители, так что я не особо удивлен, что они выбрали армейскую школу, про которую сложнее всего добыть информацию.
– Да, Лукас всегда говорит, что у них невозможные предки. Это его с ума сводит.
Я мысленно напрягаюсь при упоминании Лукаса. Это глупо, потому что Кейси никто не запрещал иметь друзей. Учитывая, что весь Баллард до сих пор о ней шепчется, да теперь еще и девчонки в Святого Винсента подключились, я, наоборот, хочу, чтобы у нее было как можно больше друзей.
Но не могу сдержать искру ревности, вспоминая, как близки они с Лукасом Киприаном.
Не то чтобы с Лукасом было что-то не так. Он хороший пацан. Гейб всегда любил младшего брата, особенно учитывая то, что отец вечно их сравнивал. У Лукаса синдром «младшего брата в тени старшего», и я знаю, что Гейб чувствовал его зависть, потому что вечно пытался поднять мальчишке самооценку.
– Говорят, стало еще хуже после того, как Гейба поймали с поличным, – говорит Кейси. – Мистер Киприан совсем перебарщивает с Лукасом. Звонит ему практически каждый день и читает лекции про «честный труд», чтобы он не пошел по стопам брата.
– Может, Лукасу тоже стоит подраться, – не всерьез предлагаю я. – Разрядиться немного.
– Эй, а что, если я пойду с вами? – предлагает она, отпивая вина. – Сама посмотрю, в чем суть.
Морщусь от одной только мысли.
– Плохая идея. Девчонки не ходят на драки. Уж поверь, ты не хочешь там быть.
– Почему? – Она вызывающе вскидывает бровь. – Потому что я такая хрупкая и нежная?
– Ага, именно.
– Грубиян.
Проблеск ее хулиганской жилки меня смешит. Хотелось бы мне посмотреть, как, по ее мнению, выглядит настоящий бунт.
– Если тебе так хочется поваляться в грязи, можешь побороться со мной. – Я вызывающе щурюсь.
Она широко распахивает глаза.
– Ты не посмеешь.
Забираю у нее бокал и убираю его в сторону.
– Еще как посмею.
И я набрасываюсь на нее. Прежде чем она успевает вывернуться, хватаю ее за талию и опрокидываю на спину. Она извивается, пока я щекочу ее бока и целую ее в шею, и колотит меня по спине и плечам своими кулачками.
– Ты труп, Феннели, – угрожает она мне сквозь истерический хохот.
– Пытайся-пытайся, я-то щекотки не боюсь.
Но я умею подыгрывать, так что я позволяю Кейси найти точку опоры и опрокинуть меня на спину. Она с победной усмешкой усаживается на меня.
– Моли о пощаде, – заявляет она, явно гордая собой.
Придерживая ее за бедра, я изо всех сил стараюсь не ткнуться в нее эрекцией.
– Ладно, сдаюсь, – хрипло говорю я. – Делай со мной что хочешь.
Она наклоняется и целует меня в губы. Я уже наполовину возбужден и молюсь, чтобы она этого не почувствовала. Не то чтобы я не хочу, чтобы она прокатилась на моем члене, но я не собираюсь доводить до этого сейчас. Я не соврал, говоря ей, что не хочу торопиться.
Но чтоб меня, как же она хорошо целуется.
Не знаю, что это за особенная магия, но от одного ее вкуса я становлюсь совершенно диким. «Подмять ее под себя и сорвать с нее одежду» – такой вот сорт сумасшествия. Так что, когда она хватает меня за ладони и поднимает их вверх по своим бедрам, я не сдерживаюсь и провожу большими пальцами по твердым соскам под тонким свитером. У нее вырывается крохотный стон мне в губы, и мой самоконтроль повисает на волоске. Схватив ее за грудь, я сжимаю пальцы, и она начинает двигать бедрами взад и вперед.
Со стоном опрокидываю нас набок и отстраняюсь. Ровно настолько, чтобы мы больше не соприкасались ниже пояса, пока я целую ее шею. Если она мне позволит, то я возьму ее прямо здесь, и это будет восхитительно. А еще это испортит все, что могло бы между нами быть.
– Не торопись ты так, – говорю я, когда ее лицо грустнеет. – У нас полно времени.