- Раз уж ты здесь, - говорю я небрежно, что на самом деле смешно,- ты можешь пойти со мной.
- В твой пейзаж страха?
- Да.
- Я могу это сделать?
- Сыворотка подключит тебя к программе, но программа решает, чей пейзаж страха ты пройдешь. Сейчас программа настроена на мой.
- Ты позволишь мне его увидеть?
Я не могу посмотреть на нее. – Зачем, по-твоему я приглашаю тебя? - Живот скручивает еще сильней. - Есть вещи, которые я хочу тебе показать.
Я открываю коробку и вытаскиваю оттуда первую сыворотку. Она наклоняет голову, и я ввожу сыворотку, как мы обычно делаем во время симуляций страха. Но вместо того, чтобы самому ввести сыворотку, я предлагаю коробку ей. Это должно быть моим способом вечернего времяпрепровождения.
- Я никогда раньше этого не делала, - говорит она.
- Здесь, - я касаюсь того места. Она немного трясется, когда вводит иглу, боль знакома, но она меня не беспокоит. Я делал это слишком много раз. Я смотрю на ее лицо. Пути назад нет, пути назад нет. Время увидеть, из чего мы оба сделаны.
Я беру ее за руку, или она берет мою руку, и мы идем вместе в комнату страха.
- Посмотрим, поймешь ли ты, почему меня называют Четыре.
Дверь за нами закрывается, и комната чернеет. Она приближается и спрашивает:
- Как твое настоящее имя?
- Посмотрим, сможешь ли ты выяснить и это. - Симуляция начинается.
Комната переходит в бескрайнее голубое небо, и мы стоим на крыше здания, окруженного городом, сияющего на солнце. Красиво только на мгновение, до того момента, пока не поднимается ветер, неистовый и сильный, и я обнимаю ее, потому что знаю, что в этом месте она устойчивей меня.
У меня проблемы с дыханием, что здесь для меня естественно. Порывы ветра душат меня, а от высоты мне хочется свернуться в клубок и спрятаться.
- Мы должны спрыгнуть, так? - спрашивает она, и я вспоминаю, что не могу свернуться в клубочек и спрятаться; я должен встретить свой страх. Сейчас.
Я киваю.
- На счет три, хорошо?
Я снова киваю. Все, что я должен делать, это следовать за ней.
Она считает до трех, и тащит меня за собой, словно она лодка, а я - якорь, и толкает нас обоих вниз. Мы падаем, и я сопротивляюсь ощущению каждым дюймом тела, каждым кричащим от ужаса нервом, а потом я оказываюсь на земле, хватаясь за грудь.
Она помогает мне встать. Я чувствую себя глупо, вспоминая, как она без колебаний лезла на колесо обозрения.
- Что дальше?
Я хочу сказать ей, что это не игра; что мои страхи - не захватывающая прогулка, на которую она должна идти. Но, возможно, она так и не считает.
- Это…
Стена появляется из ниоткуда, ударяя по ее спине, по моей спине со всех сторон. Подталкивая нас друг к другу ближе, чем мы когда-либо были раньше.
- Ограниченное пространство, - говорю я, и сейчас хуже, чем обычно, потому что воздуха вдвое меньше. Я слегка вздыхаю, склоняясь над ней. Я ненавижу быть здесь. Я ненавижу быть здесь.
- Эй, - говорит она. - Все хорошо. Здесь…
Она тянет мою руку, и я обнимаю ее. Я всегда думал, что она худощавая, ни одного лишнего грамма. Но у нее нежная талия.
- Впервые я рада, что я такая маленькая, - говорит она. - Мм...
Она говорит о том, как выбраться отсюда. Стратегия пейзажей страха. Я стараюсь сконцентрироваться на дыхании. Потом она тянет нас обоих вниз, чтобы коробка стала меньше, и поворачивается так, что ее спина прижимается к моей груди, а я полностью ее окутываю.
- Так еще хуже, - говорю я, потому что моя нервозность из-за коробки смешивается с нервозностью от того, что я касаюсь ее, я даже не могу собраться с мыслями. - Это совершенно...
- Шшш. Обними меня.
Я обнимаю ее за талию и зарываюсь лицом в ее плечо. Она пахнет мылом Бесстрашия и чем-то сладким, как яблоко.
Я забываю, где нахожусь.
Она снова говорит о пейзаже страха, и я слушаю, но также я сосредоточен на том, как она себя чувствует.
- Постарайся забыть, что мы здесь, - заканчивает она.
- Да? - я прижимаюсь ртом прямо к ее уху, на этот раз специально, чтобы отвлечься, но и потому еще, что мне кажется, что не один я пытаюсь отвлечься. - Легко, да?
- Знаешь, большинство парней были бы рады оказаться в ловушке в маленькой комнате вместе с девушкой.
- Только не те, кто страдает от клаустрофобии, Трис!
- Хорошо, хорошо. - Она направляет мою руку к груди, ниже впадины под ключицей. Все, о чем я сейчас могу думать, это то, чего я хочу и что, внезапно, не имеет ничего общего с тем, чтобы выбраться из коробки.
- Почувствуй сердцебиение. Ты чувствуешь его?
- Да.
- Чувствуешь, какое оно спокойное?
- Я улыбаюсь в ее плечо. - Оно быстрое.
- Да, но это не имеет отношения к коробке. - Конечно, не имеет. - Каждый раз, когда ты чувствуешь, что я вдыхаю, вдыхай со мной. Сосредоточься на этом.
Мы дышим вместе, один раз, дважды.
- Почему бы тебе не рассказать, откуда берется этот страх? Может быть, разговор о нем как-то поможет нам.
Я чувствую, что этот страх должен был уже исчезнуть, но она удерживает меня на неизменном уровне повышенной тревожности, не забирая страх насовсем. Я стараюсь сфокусироваться на том, откуда эта коробка берется.
- Ммм... Хорошо.
Хорошо, просто сделай это, скажи что-нибудь реальное.
- Этот из моего... чудесного детства. Детские наказания. Крошечный чулан наверху.
Заперт в темноте, чтобы обдумать, что я совершил. Это наказание было лучше остальных, но временами я оставался там слишком долго, отчаянно нуждаясь в свежем воздухе.
- Моя мама держала в шкафу зимние пальто, - отвечает она, что глупо после того, что я рассказал ей, но она больше не знает, что сказать.
- Я не хочу больше об этом говорить, - говорю я на выдохе. Она не знает, что сказать, потому что никто не мог бы знать, потому что боль из моего детства была бы слишком тяжелой для кого-либо еще - мое сердце снова начинает набирать обороты.
- Хорошо. Тогда... я могу поговорить. Спроси меня о чем-нибудь.
Я опускаю голову. Это работало раньше, сфокусироваться на ней. Ее быстро бьющееся сердце, ее тело, прижатое к моему. Два сильных скелета, обернутых мускулами, связанные вместе; двое перешедших из Отречения, пытающихся вырваться из зоны пробного флирта.
- Почему твое сердце бьется так быстро, Трис?
- Ну, я... я едва тебя знаю, - я могу представить, как она хмурится. - Я едва тебя знаю, и меня запихнули с тобой в коробку, Четыре, а ты как думал?
- Если бы мы были в твоем пейзаже страха... - говорю я. - Я был бы в нем?
- Я тебя не боюсь.
- Конечно нет. Это не то, что я имел в виду. - Я не имел в виду, боишься ли ты меня, а имел в виду, настолько ли я важен для тебя, чтобы появиться в твоем пейзаже страха?
Возможно, нет. Она права, она едва ли знает меня. Но тем не менее: ее сердце быстро стучит.
Я смеюсь, и стены ломаются, словно мой смех встряхнул и раскроил их, и вокруг нас появляется воздух. Я делаю глубокий вдох и мы отстраняемся друг от друга. Она смотрит на меня, настороженно.
- Ты бы не подошла Искренности, потому что ты ужасная лгунья, - говорю я.
- Я думаю, мой тест на способности полностью исключил этот вариант.
- Тест на способности ничего не значит.
- Что ты пытаешься этим сказать? Твой результат не причина тому, что ты выбрал Бесстрашие?
Меня передергивает. - Не совсем, но я...
Я замечаю что-то уголком глаза и поворачиваюсь лицом в ту сторону. На другой стороне комнаты стоит женщина, одна, ее лицо простое и не запоминающееся. Между нами находится стол с лежащим на нем оружием.