Зик поворачивается к своему экрану. Я сижу за компьютером через несколько сидений от него и отворачиваю экран. Затем я захожу в сеть, используя поддельный аккаунт, который я создал несколько месяцев назад, чтобы никто не мог отследить меня.
Как только я залогиниваюсь, я открываю программу-зеркало, которая позволяет мне пользоваться компьютером Макса удаленно. Подключение занимает секунду, но когда оно установлено, выходит, как будто я сижу в офисе Макса и использую тот же компьютер, что и он.
Я работаю быстро, систематично. Он именует папки цифрами, поэтому я не знаю, что именно содержится в каждой из них. Большинство из них безобидны, списки членов Бесстрашия или расписание событий. Я открываю и мгновенно закрываю их.
Я продвигаюсь в файлы все глубже, папка за папкой, и затем обнаруживаю кое-что странное. Список запасов, но среди них нет продуктов или товаров, или еще чего-нибудь, что можно ожидать для обычной жизни в Бесстрашии, - это список оружия. Шприцы. И что-то, помеченное как Сыворотка Д2.
Я могу придумать лишь одну причину, по которой Бесстрашию понадобилось бы столько оружия: нападение.
Но на кого?
Я проверяю диспетчерскую еще раз, кровь пульсирует в висках. Зик играет в компьютерную игру, которую сам и написал. Второй оператор диспетчерской завалилась набок, её глаза полуоткрыты. Третий помешивает воду в стеклянном стакане соломинкой, смотря в окно. Никто не обращает на меня внимания.
Я открываю больше файлов. После нескольких безуспешных попыток я нахожу карту. На ней в основном цифры и буквы, поэтому сначала я не понимаю, что это такое.
Затем я открываю карту города в базе данных Бесстрашия, чтобы сравнить их, и сажусь назад в кресло, когда понимаю, на каких улицах сфокусирована карта Макса.
Сектор Отречения.
Это будет атака на Отречение.
Разумеется, это должно было быть очевидно. Нападением на кого могли бы озаботиться Макс и Джанин? Их вендеттой против Отречения, так было всегда. Я должен был понять это в тот момент, когда Эрудиция выпустила ту статью о моем отце, чудовищном муже и отце. Это единственная правдивая вещь, написанная ими, насколько я могу судить.
Зик пинает меня ногой.
- Смена окончена. Пора спать?
- Нет, - говорю я, - мне нужно выпить.
Он заметно оживляется. Не каждую ночь я отказываюсь от своего серого, замкнутого существования в пользу вечера излишеств Бесстрашия.
- Я в твоем распоряжении, - говорит он.
Я закрываю программу, учетную запись, всё. Я пытаюсь оставить и информацию о нападении на Отречение до тех пор, пока я не выясню, что с этим делать, но она преследует меня по пути в лифте, через холл и вниз по ступеням к подножию Ямы.
У меня сосет под ложечкой, когда я "выныриваю" из симуляции. Я отсоединяю от себя провода и встаю. Она все еще пытается прийти в себя от ощущения, что она почти утонула, потряхивая руками и делая глубокие вдохи. Я смотрю на нее некоторое время, не зная, как сказать то, что я должен сказать.
- Что? - говорит она.
- Как ты это сделала?
- Сделала что?
- Разбила стекло.
- Я не знаю.
Я киваю и подаю руку. Она поднимается без труда, но избегает моего взгляда. Я проверяю углы комнаты на наличие камер. Здесь только одна, именно там, где я и предполагал, как раз напротив нас. Я беру ее за локоть и веду из комнаты, туда, где, как я знаю, за нами не будут наблюдать, - в слепую зону между двумя точками слежения.
- Что? - повторяет она раздраженно.
- Ты дивергент, - говорю я. Я не очень-то любезен с ней сегодня. Я видел ее вчера с друзьями рядом с пропастью, и утрата рассудка, или трезвости, привела к тому, что я наклонился слишком близко, чтобы сказать, что она хорошо выглядит. Я обеспокоен тем, что зашел слишком далеко. Сейчас я обеспокоен еще больше, но по иным причинам.
Она разбила стекло. Она - дивергент. Она в опасности. Она смотрит с изумлением.
Затем она облокачивается на стену, приняв почти убедительно небрежный вид.
- Что такое дивергент?
- Не изображай дуру, - говорю я. - Я подозревал это в прошлый раз, но сейчас это очевидно. Ты управляешь симуляцией, ты дивергент. Я удалю запись, но если ты не хочешь упасть и разбиться насмерть на дне пропасти, ты придумаешь, как это скрыть во время симуляции! А теперь извини меня.
Я иду обратно в комнату симуляции, закрывая за собой дверь. Удалить запись легко - несколько касаний по клавишам, и все, запись чиста. Я дважды проверяю её файл, чтобы убедиться, что единственные данные в нем - с первой симуляции. Мне нужно будет придумать способ объяснить, куда делись данные этой сессии. Хорошую ложь, в которую Эрик и Макс поверят.
Второпях я достаю перочинный нож и вставляю его между панелей, закрывающих материнскую плату компьютера, раздвигая их. Потом я иду в коридор, к фонтану с питьевой водой, и наполняю рот водой.
Когда я возвращаюсь в комнату симуляций, я выплевываю немного воды в щель между панелями. Я вынимаю нож и жду.
Минуту или чуть больше спустя экран гаснет. Штабы Бесстрашия это в основном протекающие пещеры, повреждения от воды здесь бывают часто.
Я был в отчаянии.
Я отправил сообщение через того же афракционера, которого использовал в качестве посыльного в прошлый раз, когда хотел связаться с матерью. Я договорился о встрече с ней внутри последнего вагона пятнадцатого поезда из штабов Бесстрашия. Я предполагаю, она узнает, как найти меня.
Я сижу, прислонившись спиной к стене, обхватив рукой колено и наблюдаю, как проносится город. Ночные поезда ходят между остановками не так быстро, как дневные. Поэтому легче наблюдать, как сменяются здания, когда поезд продвигается ближе к центру города, как они становятся выше, но уже, как стеклянные колонны стоят рядом с маленькими, более старыми каменными сооружениями. Как будто один город находится поверх другого, один на другом.
Когда поезд достигает северной части города, кто-то пробегает мимо него. Я встаю, придерживаясь рукой за один из поручней вдоль стены, и Эвелин запрыгивает в вагон, одетая в обувь Дружелюбия, платье Эрудиции и жакет Отречения. Её волосы собраны назад, делая её и без того суровое лицо еще жестче.
- Привет, - говорит она.
- Привет, - отвечаю я.
- Каждый раз, когда я тебя вижу, ты становишься все больше, - замечает она. - Думаю, нет смысла беспокоиться, хорошо ли ты ешь.
- То же самое могу сказать о тебе, - говорю я, - но по другим причинам.
Я знаю, что она недоедает. Она афракционерка, и Отречение оказывает им меньше помощи, чем обычно, из-за эрудитов, которые давят на них, как они хорошо это умеют.
Я тянусь назад и достаю рюкзак с консервами из кладовой Бесстрашия. - Это просто пресный суп и овощи, но это лучше, чем ничего, - говорю я, когда отдаю его ей.
- Кто сказал, что мне нужна твоя помощь? - осторожно отвечает Эвелин. - У меня все в порядке, знаешь ли.
- Да, это не для тебя, - говорю я. - Это для твоих тощих друзей. На твоем месте я бы не отказывался от еды.
- Я и не отказываюсь, - возражает она, забирая рюкзак. - Я просто не привыкла к твоей помощи. Это обезоруживает.
- Знакомое чувство, - отвечаю я холодно. - Сколько прошло времени до того, как ты снова появилась в моей жизни? Семь лет?