Буквы я не запомнила, но вот зеркальный номер триста двадцать три тут же въелся в память. Мокрые пряди прилипли к вискам, а грязная вода тонкой струйкой стекала по моему телу. Вид у меня что надо. Грязная, мокрая и босиком, а до дома ещё не меньше получаса топать.
— С какой помойки ты вылезла, — со смехом спрашивает Ольга, увидев меня на пороге. — Ты точно на свадьбе была?
— Я сейчас за весь этот прекрасный в кавычках день отыграюсь на тебе.
— Молчу, — Ольга уже не улыбается, смеётся во всю.
Я только вздыхаю на её веселье.
— Расстегни молнию моего прекрасного платья, — я повернулась боком к Ольге, — думала, иду на бал, а пришлось на этом балу мыть полы. Причем своим платьем.
— Ну, а если серьезно? Тебя так на свадьбе размазали по полу?
— Попалась сволочь, которая на всем ходу летела, наверно, к своей силиконовой дуре, и окатил меня из лужи. И так настроения не было.
— И что, даже не извинился?
— Нет. Притормозил. Увидел, что я босиком, и решил, что пьяна. Так и надо. И умчался. Не пруха, сестрёнка.
— Вот уж точно.
— Беги в ванную, я замочу твоё платье. Может, ещё попробуем реабилитировать. Такую красоту испортил, — Ольга вертит моё грязное платье в руках.
— Весь вечер испорчен, — я ответила сестре, имея виду другую ситуацию.
В голове всплыло обиженное лицо Ланки. Этот «прекрасный» праздник я запомню надолго.
Глава 18. Четырьмя годами ранее. Часть 2
Мы не перекинулись ни словом с подругой о том, что случилось на свадьбе Светланы. Как будто ничего не было. Может быть, даже к лучшему. Лана и сама понимает и характер, и общее настроение своего супруга. Молодожены на курорте, и Ланка присылает мне фотографии. Старается поделиться моментами в основном, где она одна. Счастливая, но я уже вижу в её глазах понимание, что это ненадолго.
У меня тоже скоро отпуск, и я ещё не решила, где и с кем мне его провести. Всё ближайшее окружение по парам. И только я — вечная одиночка.
Я собрала бумаги по очередному делу, которое мне дали вести, и готовлюсь к процессу. Пустяковое дело. Молодая пара, не прожившая и трех месяцев, решила поставить точку в своих отношениях быстро и бесповоротно. И желательно, не видя друг друга. Надо же так переругаться. Делить особо нечего. Купленный дорогой телефон.
— Чай будешь? — Юлька поставила чашку передо мной. — Оторвись от своих бумажек.
— Буду, — выпитые пару глотков кофе с утра никак не назовешь завтраком. А тут и чай, и французский крекер.
— И помощь твоя нужна, — Юля сморщила носик.
— Давай, что там у тебя.
Юльку долго упрашивать не надо. Лисичка.
И откидывая прядь своих чёрных волос, улыбаясь, Юля кладёт мне проект договора, который, по моим наблюдениям, мусолит уже неделю. Я тянусь за ручкой с красной пастой и, как учительница, расчерчиваю её проект договора. Подглядела у Барсукова. Можно сказать, разношу в пух и прах. Ничего дельного и столько упущений. Я делаю глоток чая и продолжаю редактировать Юлькино бездарное творение. Наверное, в очень хороших отношениях наша Ирина с родителями Юльки, если продолжает держать Юлию Валерьевну у себя. И я поняла любимую тактику директора «Urvisa». В фирму набирались молодые и очень перспективные специалисты прямо со студенческих скамей. И цель у Инны Александровны в университете не лекции, а кадровый поиск.
— Держи, — я протягиваю Юльке отредактированный мною договор.
— Ого! — Юля складывается в удивленной мимике, пролистывая свой проект.
— Я бы сделала это так, — выношу свой вердикт.
— Спасибо. Ты чудо. — Милые объятия мельком от Юльки, чуть удивили меня.
— Если Инна Александровна спросит меня, я в суде. Сегодня назначено первое судебное заседание.
— Это по делу длинноногой глупой блондинки, которая страдала тут две недели назад.
Я поморщилась при таком ёмком определении от Юлии. Сама далеко не ушла.
— Она самая. Человек не хочет никаким образом пересекаться с бывшим мужем. Поэтому, на наше счастье, пересечемся мы.
Я побросала нужные документы в папку и, одев солнцезащитные очки, выхожу из здания офиса «Urvisa».
Жарко до невозможности. Под сплит системой в красивом кабинете намного лучше. И подбросить некому.
Автомобиль и права в планах. Надеюсь, в скорое их воплощение. А пока я в автобусе, и белая блузка местами прилипла к телу.
Я несколько раз оглядела стоянку перед зданием мирового суда. Мне не показалось. Чёрный ВМV с номером триста двадцать три красуется на стоянке.
Интересно, где же работает эта сволочь? Или сволочь приехала по своим судебным делам?
Я даже обошла вокруг машины, хотелось даже прочертить гвоздиком по этой кричащей красоте. Но камера на здании суда и совесть не позволят мне это сделать. Вот замечание я сделаю обязательно.
Я поднялась по ступенькам и вошла внутрь здания.
— Ромка, привет! — Я поздоровалась с охранником, пост которого стоял сразу у дверей мирового суда.
— Привет, красота. Как дела? — Оглядывая меня своим любимым восторженным взглядом, спросил Роман.
— Отлично. Подскажи, чья чёрная красотка с номером триста двадцать три стоит на стоянке?
— Эта та, которую ты обхаживала вокруг?
— Увидел? — Я смущенно улыбнулась.
— Ну, конечно. Камеры. — Рома ткнул в монитор.
— Это машина мирового судьи. Участок десятый.
— Вот как. Я даже знаю фамилию.
Я сама лично составляла исковое заявление на развод моей клиентки две недели назад и отнесла в судебную канцелярию. И мировой судья десятого участка некий Герман Андрей Борисович.
— Сноб еще тот. Будь поаккуратнее, — чуть сбавив голос, добавил Роман.
— Этот сноб окатил меня из грязной лужи и поехал дальше.
— Всё может быть. Он на всех смотрит исключительно свысока.
— Спасибо, Роман, — быстро благодарю и, повернувшись с боевым настроем иду к десятому кабинету. С этой птичкой я ещё не сталкивалась.
Я взглянула на табличку: Участок номер десять Мирового суда. Мировой судья Герман Андрей Борисович. Припомнила разговоры коллег с работы о нём. Высокомерен, надменен, с набором едких замечаний.
Ну что ж, при случае я подмечу о поведении, непозволительное для мужчины и судьи.
Я переступаю порог участка и встречаюсь глазами с НИМ…
Высокий мужчина с чёрными глаза на красивом скуластом лице встретил меня внимательным взглядом. Небрежно пригладив тёмные волосы, поднял вопросительно брови на затянувшуюся паузу.
Я задохнулась от увиденной картины и застыла на несколько секунд.
— Вы к кому? — Смеясь, спрашивает говорящая обложка с журнала, и выводит меня из моего ступора.
— Мне назначено на одиннадцать.
Мужчина кидает взгляд на ручные часы.
— Андрей Борисович, это адвокат. Савина Олеся Петровна. Представляет интересы по бракоразводному процессу Катьковой, — вставила деловым тоном рыжая помощница.
— Проходите, — мужчина кивает на дверь и проходит внутрь.
Рыжая помощница и секретарь провожают нас внимательным взглядом.
Представляю, как я выглядела по-дурацки в первые секунды и заливаюсь краской.
Что с тобой, Олеся Петровна? Поплыла при виде смазливого фэйса.
Андрей Борисович набрасывает чёрную мантию на белоснежную сорочку.
— Вы по делу Катьковой? — Звучит уверенный голос Герман.
— Да, Ваша честь, — выдавила я из себя…
Я сидела в небольшом кабинете, вся взмокшая и взбудораженная. Как будто здесь решалась не судьба толком незнакомой мне Катьковой, а моя собственная. Колких замечаний, которые я ждала в мой адрес, я не услышала. Заметила только неподдельный интерес. Наверное, в ответ на моё поведение.
Я чуть запиналась, как будто процесс, на котором ни ответчик, ни истец не присутствовали, был для меня первый, и за спиной не было уже несколько выигранных дел. Которые сразу прибавили мне очков в «Urvisa» и премиальные на моём банковском счёте. Стабильная работа, и я уже думаю о собственном жилье. Думаю, банк должен одобрить мне кредит на жильё.