Боль пронзила многострадальную спину. Невзирая на раны, дайвер вскочил на ноги, обернулся в сторону застывшей на четвереньках твари. С выдвинутых вперед челюстей стекала жидкость, тяжелыми каплями пробивая песок. И Дикарь, не сводящий глаз с приготовившегося к нападению хищника, ясно осознал, что его шансы остаться в живых застряли на нулевой отметке. Он не сможет бесконечно уворачиваться от разъяренного монстра. Низкорослые деревья не служили защитой. Единственную возможность – вцепиться хищнику в горло – надежно перекрывала пара мощных ротовых челюстей. Но даже без них затея обречена на неудачу: пока он будет сдавливать горло, тварь порвет в клочья его беззащитное тело.
Чудовище подобралось, не сводя с человека горящих глаз. Крупная дрожь пробила неровную кожу. Страшные жвала втянулись внутрь. Опережая прыжок монстра, Дикарь метнулся вправо, туда, где в песке лежал камень, уже знакомый с устрашающей крепостью туго обтянутого светлой кожей черепа. Не ожидавшая такого маневра тварь опоздала. Судя по всему, она привыкла охотиться на двух ногах. Ее передние конечности провалились песок, тяжелая голова ткнулась в клочья пожухлой травы.
Зверь охотился молча. В отличие от человека, который рычал от боли. Через порезы на спине ветер студил исполосованную кожу. Превозмогая судорогу, ограничивающую подвижность сустава, Дикарь дотянулся до камня и повернулся, готовясь встретить летящую на него смерть.
И едва успел откатиться, оставляя на песке прерывистую кровавую дорожку.
На сей раз тварь сориентировалась молниеносно – коснувшись травы, она с шипением развернулась. Но секундной задержки дайверу хватило на то, чтобы жестко, вложив в удар всю силу, рубануть камнем по отставленной в сторону задней конечности. Короткий рык монстра перебил хруст, показавшийся оглушительным в ночи. Человек почувствовал, как под ударом прогнулась кость. Он еще раз впечатал камень в раненую лапу, прежде чем тварь извернулась и лягнула его.
Удар отбросил дайвера к изъеденному солью низкорослому дереву. Он пытался подняться, спиной упираясь в ствол, но боль туманила сознание. Яркий ночной мир вспыхнул всеми цветами радуги, потом стал стремительно терять краски. Звуки стали отдаляться. На небе завертелся по спирали лунный диск. Вдруг сорвались с места и полетели куда-то в ночь и деревья, и трава, и монстр.
Вместо того чтобы убраться в логово зализывать раны, тварь, припадая на правую лапу, бросилась на человека снова. Дикарь интуитивно махнул рукой, по-прежнему сжимая камень. Он метил в сторону приближающегося к нему размытого пятна, на котором блестели два круглых омута. И попал – голова дернулась. Кожа на черепе разошлась, обдав фонтаном темной жидкости. Но тварь, войдя в раж, не обращая внимания на раны, продолжала молотить воздух короткими конечностями, задевая ткань на гидрокостюме. Дикарь бил по черепу, превращая голову зверюги в сплошное месиво, на котором уже не видно было глаз.
Дайвер чувствовал, как силы оставляют его. Крутилась ночь, меняя небо и землю местами. Из ослепительной круговерти, пробив искрящийся шлейф звездной спирали, из черной дыры распахнутого провала потянулась к его лицу пара отвратительных, зазубренных жвал.
Глава 5
«В древнем Египте тех, кто пошел против воли фараона, варили в кипятке. Причем в огромный котел, под которым разжигали огонь, сливали нечистоты, чтобы продлить мучения человека. Считалось, что такая казнь, под лучами восходящего солнца, угодна богу Ра. В педантичной средневековой Германии осужденного варили в кипящем масле – но не сразу, а постепенно, вначале погружая в котел ступни, голени, и так далее».
Девушка сидела в шезлонге на верхней палубе семидесятиметровой белоснежной яхты с ласковым именем «Кристина». Двадцатилетняя фотомодель с безупречной фигурой, прелести которой едва прикрывал купальник кораллового цвета. Она призывно улыбалась, то слегка разводя в стороны, то сближая длинные ноги. На щиколотке правой отливала вплавленными алмазами тонкая золотая цепочка.
Грифон сидел под навесом напротив, держа в руке стакан с виски. В благородном напитке плавились кубики льда. Другая рука плотно сбитого мужчины сжимала подлокотник кресла. На высоком лбу, у корней коротко стриженой шевелюры, основательно тронутой сединой, блестел мелкий бисер пота. Однако не жаркий солнечный день заставил мужчину покрыться испариной. И уж конечно не обнаженные прелести Адели, роман с которой продолжался около трех лет.