— Святые, — дрожащим голосом повторила Астрид, не зная, как помочь и не навредить ещё больше.
— Достань, — прохрипел Анроуз, — одним движением.
Астрид обхватила рукоять, обтянутую светлой кожей, и со всех сил потянула. Мелкая вибрация пробежала по кисти и скрежет отдался эхом в зубах, когда лезвие нехотя скользнуло по рёбрам.
— Святая Инквизиция! — прорычал Анроуз, а следом изверг такой поток ругательств, что Астрид предпочла смотреть на кровь, стекающую тонкой струйкой по рельефным мышцами.
В тёмных волосах запутались мелкие веточки, кусочки листьев и ещё Бог знает чего.
Сладковатый аромат мяты бодрил и увлекал щекочущим холодком. Ненастойчивый, он терялся в гамме запахов леса. Астрид всё сидела, наблюдая за осторожными движениями мужчины. Рванная рана заживала на глазах, и вскоре остался только бледно-розовый след.
— Почему не рассказал правды? — тихо прошептала девушка, как только Анроуз уселся напротив неё. Он сразу понял, что она имела ввиду, тем не менее долго молчал, вытаскивая из волос мусор.
— Ты бы мне поверила? — наконец сказал он печальным голосом. — Скажи я тебе, что человек, с которым ты знакома чуть ли не с самого рождения виноват в смерти твоих родителей, ты бы поверила?
По правде говоря, Астрид не знала. Столько всего произошло с тех пор. Что бы сейчас в ответ она не сказала, это всё равно не будет словами той наивной девушки, что бежала от Охотников.
— Анроуз, — позвала Астрид, когда вампир встал и стал всматриваться в лабиринт деревьев.
Мужчина улыбнулся уголками губ, а следом его вырвало кровью.
Глава 6
Астрид плохо помнила события минувших дней. Минуты расстягивались в часы, а те в серые будни, наполненные громкими звуками и суетными мыслями. Время стало тягучим, а лица размытым пятном на ещё более мутном полотне окружающего мира.
Впрочем в воспоминаниях отпечаталась белоснежная кожа и убийственный взгляд вампира. Нескоро Анроуза перестало рвать кровью, а тело скручивать от страшных спазмом. Когда это всё же произошло, он прогнал девушку подальше от леса. Разумеется, Астрид не стала задавать вопросов и ретировалась. На полусогнутых ногах по дворам добралась до дома и через чёрный вход проникла в спальню.
Очередной вечер подкрался незаметно. Урвав мелкий вдох и откинувшись на подушки, Астрид старалась впитать долгожданную летнюю прохладу, чтобы успокоить жар в груди и заглушить гул в костях. Пустым взглядом провожала последние лучи солнца, ползущие по оконной раме. На потресканном потолке загорался вырезанный из люминесцентной бумаги хоровод звёзд. Серп луны, молчаливый и одинокий, красовался в самом центре. Розовые обои, золотистые шторы, рисунки на стенах – в каждом сантиметре комнаты чувствовался её предыдущий хозяин. От этого Астрид становилось ещё хуже. Жалость к собственной персоне душила. Стоило только этому чувству утихнуть, как захлестывала ненависть, от которой на языке появлялся привкус желчи.
Разве Анроуз не старался раскрыть глаза Астрид? Его появление, когда она гуляла одна, и попытки завести беседу. Если бы только девушка пожелала выслушать.
Подущечками пальцев Астрид коснулась ямочки между ключицами и вздрогнула. Гладкая поверхность камня дарила желаемое спокойствие, теперь, когда украшение пропало, ледяное копьё страха и паники пронзало насквозь. Вновь необходимо было разыскать ведьму, что сумеет наложить подобные чары, и деньги.
— Солнышко, — миссис Маррус отвлеклась, чтобы постучать в распахнутую дверь, — тебе лучше спуститься. Когда такие гости на пороге, не следует заставлять их ждать.
— Какие? — устало спросила Астрид, приподнимаясь на локти.
— Голодные и мрачные, — миссис Маррус криво улыбнулась и прошла в свою спальню.
Астрид прислушалась к ритмичным щелчкам стрелок механических часов. Было слишком тихо для голодного гостя: ни грохота посуды, ни звона вилок и ложек. Надавив на глазные яблоки до тех пор, пока не побелело, а зубы не закрежетали от боли, Астрид выругалась и поднялась с постели. Она не спешила. Тщательно разравняла одеяло, собрала волосы в пучок и только после этого спустилась на первый этаж.
Кухню, как и всегда, наполняли густые ароматы хрустящего теста и сладковатые, отдающие пряностью и медовой терпкостью, запахи ягодных начинок. Они оседали на одежде, въедались в ткань и своей теплотой смазывали мятную прохладу, пришедшую с гостем.