— И правда, — гвардеец наклонился, оперевшись на пикшет. — На удивление огромен.
— Для планетарного корабля — да. Не помню даже, чтобы видел нечто столь крупное, способное покинуть атмосферу. Хотя для галактических перелётов используют крейсера размером с этот район.
— Профессор, — Сим потянул Ханшэса за закруглённый рукав. — Вы обещали рассказать, как путешествовали по космосу.
— Да, точно. И теперь мы не спешим, я хочу сладкого! Профессор, расскажите. Профессор, купите что-нибудь вкусное.
— Во имя Императора… — тихо вздохнул Ханшэс. — Хорошо, тогда вызову торговый транспорт и…
— Нет нужды. Мы в промежуточном секторе, — Кастгод указал на закрученную башню, рубящую на четыре направления дорогу. — Если свернём там, то за мостом Арлиона Второго будет крупный дом торговли. Это много быстрее.
— Да! — хором вскрикнули дети.
Гвардеец же с одобрением посмотрел на своего спутника. Он словно безмолвно поддакивал капризной мелюзге, толкая Ханшэса на крохотное разорение.
— Космос, — начал названный профессор. — Что вы хотите знать? Я путешествовал… лишь раз.
За этот день это была его крупнейшая ложь, не считая всей жизни в этом городе.
— Всё. Вы давно обещали.
— Да, — кивнул Сим. — Как Вы путешествовали, когда, куда? Как это происходит?
— Гвир Кастгод, может, вы расскажете? Вы вероятно путешествовали не раз.
— Увы, профессор. Я не покидал Нирдалон даже на время учений.
— Хорошо, — он поднял глаза к расплывшимся облакам, за которыми совсем скоро должны заблестеть звёзды. — Как это проходит? Вы, думаю, считаете, что полёты это интересно. Вы правы. Даже одна галактика безгранично велика и удивительна, но почти всё время придётся провести во сне. И это — самое страшное в космосе.
— А как же звёзды, червоточины, туманности, радиация? — затараторила девочка. Для своего возраста она неплохо знала об опасностях Вселенной.
— Это тоже. Но страшнее всего — время, — он зашагал медленно, в такт неспешной речи. — Порой ты прибываешь на планету, чуть больше родной, и разница в гравитации и атмосфере почти не заметна, и всё же, закон изменчивого времени сработает даже так. И пока вы будете жить в одном мире, ваши дети уже могут состариться в своём. Увы, для космических странников время растягивается до безумия.
— Неужели червоточины не помогают? Или двигатели, или капсулы?
— Пока корабль разгонится и доберётся до ближайшей червоточины, может пройти ни один год. Да и в капсулах организм застывает. Пока все живут на планетах, экипажи кораблей спят и ждут момент прибытия. Так проходят космические полёты.
— Кошмар! — воскликнул Сим на людском. — Простите, я бы не хотел в этом участвовать.
Взгляды вцепились в Ханшэса. Слова вертелись на языке, но прерывались мыслями, воспоминаниями. Эти дети были совсем иными, нежели он в их возрасте. Они жили иначе, мечтали о другом и боялись другого. И Сим, этот светловолосый мальчик с блестящими золотыми глазами, вряд ли пошёл бы в рекруты при первой возможности. Их окружил недолгий покой, и никто из них, казалось, и не думал рваться в бой.
— Всё не так страшно, — разорвал короткую паузу Ханшэс. — В космосе начинаешь забывать об этом: об оставленном прошлом и неясном будущем. Перестаёшь бояться. На Нирдалоне в сутках двадцать шесть стандартных часов, на моей родной планете — двадцать три. Экипажу до погружения в капсулы нужно отдыхать, и их сутки разделены на тридцать часов. В таком цикле, спустя какое-то время, перестаешь думать обо всём, кроме того что происходит сейчас. Исчезает всё, кроме этих тридцати часов настоящего.
— А теперь звучало интересно, — дослушав переводчик, выпалила Рагци'Ку. — Что же такое? Так полёты эти интересные или страшные, я запуталась!
— Думаю, если вы стремитесь к другим мирам — ничто не сможет остановить, — гвардеец улыбнулся. — В мире много страшных вещей, но мы продолжаем жить. Мы — часть великой Империи. Она — часть великой Вселенной.
— Кажется, мы пришли.
Оглянувшись, Ханшэс убедился, что позади осталась облепленная статуями башня, один из уровней которой охвачен был гигантской дорогой.
— И правда.
Перед ними раскинулось широкое здание, сотни балконов которого пестрили вывесками, переключавшимися меж языками рас Империи. Колоссальные двери были постоянно открыты, зазывая в окаймлённое четырьмя башнями строение.
Ханшэс, следом за детьми, проскользнул под роскошной аркой. В тот же миг он ощутил удар фильтрованного воздуха и мягкий, чуть тёплый климат, много приятней, чем снаружи. Над головой его пронёсся один из тысяч дронов, круживших под высокими потолками.