Она помедлила, молча глядя Эвадине в глаза.
— Но с другой стороны, — добавила Лорайн, снова улыбнувшись и закрывая бутылочку пробкой, — такова уж война. Для торговли плохо, если только не торгуешь оружием. Я не торгую.
— Я уверен, — начал я, очень осторожно подбирая слова, — миледи герцогиня знает, что когда война стучит в дверь, редко есть возможность не ответить на стук. Я, будучи всего лишь скромным писарем, пусть и с дворянским титулом, никогда бы не осмелился рассказывать герцогине о том, как вести дела. Но вы наверняка знаете, что война, хоть и может привести к перерывам в торговле, также открывает и новые возможности. Припоминаю, что один мой прежний знакомый как-то раз говорил, что война — это волчица, и мудры те вороны, что жиреют на её добыче.
На лице Лорайн промелькнула какая-то тень, и она отвернулась поставить на место бутылочку с духами. Я знал, что одна из любимых присказок Декина возымеет эффект, но не гнева ожидал. Её любовь к павшему королю разбойников наверняка не угасла, как и горе. Лорайн так и стояла, молча разглядывая свою коллекцию, пока у Эвадины не кончилось терпение.
— На самом деле, миледи, мы приехали сюда с ужасными вестями, — сказала она, позабыв мою просьбу оставить переговоры мне. — Светящий Дюрейль Веарист умер от рук одного из своих священников. Гнусного, мерзкого еретика по имени Арнабус, который хочет установить господство над Ковенантом Мучеников. Ещё эта тварь похитила и пытала человека, который стоит перед вами, душу, которую, как я знаю, мы обе ценим. Неужели вы, как старый друг Элвина, и истинная дочь Ковенанта, не пожелаете помочь нам сокрушить эту ересь и привлечь к ответственности преступника Арнабуса?
— Дочь Ковенанта? — Лорайн тихонько рассмеялась. — Я дочь мужчины и женщины, которые резали глотки и отравляли людей за деньги, и, судя по тому, как хорошо у них получалось, не сомневайтесь, им нравилась эта работёнка. Признаюсь, я буду просто поражена, если хоть кто-то из них пробрался через Божественные Порталы. А что до Элвина и нашей давней дружбы… — на её губах играла кривая, но ласковая улыбка, когда она стрельнула в меня взглядом, — это, уверяю вас, требует дальнейшего рассмотрения.
Она хлопнула в ладоши, отчего ребёнок на моих руках раздражённо хныкнул, а потом мать забрала его обратно.
— Но это подождёт, — сказала Лорайн, быстрым шагом унося беспокойного теперь Боулдина к двери. — Я должна позаботиться о вашем приветственном пире, а этому лордику нужен полдник.
— Время работает против нас… — начала Эвадина, но Лорайн уже распахивала дверь и выходила из комнаты.
— Задержите свою войну всего на день, миледи, — эхом донёсся голос спускающейся по ступенькам Лорайн. — Не сомневаюсь, ваши солдаты только поблагодарят вас за это.
Вечером жонглёры устроили весёлое развлечение, хотя скорее случайно, чем намеренно. Это трио, как я понял, состояло из матери, отца и сына, и именно последний веселил больше всех. Его родители гибко, грациозно и с мастерством, свидетельствующим о многолетней практике длиною в жизнь, бросали всевозможные шары и жезлы, а вот их столь же подтянутому и атлетичному сыну явно требовалось ещё несколько лет тренировок. Много раз он ронял жезлы, которые бросал его отец, к пущему веселью публики из солдат Ковенанта и местной знати. Один раз парень получил прямо по лицу кожаным мячом, который мать бросила, балансируя на плечах мужа. Но всё же, неуклюжий юнец хорошо реагировал на свои ошибки, отвечая на крики толпы изящными поклонами и ухмылками, которые выражали только приветливое добродушие, в отличие от смущённых выражений, частенько появлявшихся на лицах его родителей.
Мы с Эвадиной удостоились чести сидеть рядом с Лорайн за длинным столом. Он стоял на возвышении, чтобы лучше видеть развлечения, а также подчеркнуть статус герцогини. Помазанная Леди расположилась на почётном месте по правую руку от Лорайн, а я сидел по левую. Ели по чуть-чуть из множества блюд, подносимых непрерывной процессией слуг. Мне самым вкусным показался павлин — незнакомое мясо, насыщенное и дикое, с глазурью из мёда с розмарином. Впрочем, от затяжных последствий плена в недрах Жуткого Схрона мой аппетит уменьшился, а строго невыразительное поведение Эвадины на протяжении всего вечера вызывало напряжение.