— Эймонд уже, наверное, доехал до Куравеля. Суэйн и Офила со своими ротами выйдут в поход. Три тысячи ветеранов, пеших и конных. Как только соединимся с ними, война выиграна. — Я замолчал и поморщился. — Если не считать самого́ сражения.
— Это если Леанора даст нам время уладить этот вопрос. Или этот Арнабус со своим капитаном-разбойником так и будут сидеть и ждать нашего прихода.
— Большая часть войны ведётся в неведении относительно намерений противника. — Я не мог вспомнить, где вычитал эту реплику, так что, может даже, это я сам её и придумал. В любом случае, утверждение казалось уместным. — И эта не исключение. Лорд Уилхем, отныне всегда держите Верховую роту в пределах досягаемости меча от Помазанной Леди. Если Арнабус с Тессилом и впрямь решат рискнуть и противостоять нашему наступлению, она наверняка станет их главной целью.
Королевский гонец нашёл нас десять дней спустя — когда уже перевалило за полдень, на вершине холма на юге показалось развевающееся знамя Алгатинета. Герольд ехал во главе отряда верховых королевских солдат из двенадцати человек, и рыцарей среди них не было, насколько я мог судить. Я всё думал, пошлёт ли Леанора сэра Элберта, поскольку слово Королевского Защитника проигнорировать гораздо труднее, чем этого придворного чиновника. Тот факт, что она его не отправила, мог говорить о невысказанном одобрении нашего курса, поскольку принцесса-регент питала к Совету светящих не больше любви, чем Эвадина. Однако содержание её послания Воскресшей мученице выражало скорее противоположное мнение, пускай и уместными цветистыми фразами.
— Нам известно о тяжком вреде и оскорблении, нанесённом Помазанной Леди действиями преступного священника Арнабуса, — зачитал гонец из развёрнутого свитка, сидя на прекрасной чёрной кобыле. Как мне представилось, это животное специально было выведено таким спокойным, поскольку оно продолжало жевать свои удила и смирно стояло на протяжении всего чтения. Эвадина решила получить королевское послание не в лагере, а вместо этого выехала на встречу с ним вместе со мной, Уилхемом и всей Верховой ротой. От королевских людей не ускользнул тот факт, что солдат Ковенанта здесь значительно больше, чем их. Они, в отличие от кобылы гонца, ёрзали в постоянном волнении, шаря обеспокоенными глазами по неприветливым лицам всадников, стоявших по бокам от Воскресшей мученицы.
— То, что по законам Короны и Ковенанта это преступления — не оспаривается, — продолжал вестник тщательно выверенным тоном, без обвинений или одобрения, — и, в качестве таковых, они требуют рассмотрения в соответствующих суда́х. И потому, ради содействия миру, что, как мне известно, является заветным желанием как короля, так и Помазанной Леди, — вестник замолчал, всего на мгновение, и сглотнул, — всем, кто в настоящее время следует за знаменем Леди, приказано немедленно вернуться в свои дома и на выделенные земли. Леди Эвадине официально предписывается явиться ко двору, где принцесса-регент получит полный отчёт по этому делу и предпримет все необходимые шаги для обеспечения справедливости.
Гонец — явно неглупый, судя по тому, как он как он подавил нервный кашель — направил кобылу к Эвадине и протянул ей свиток. Когда она собиралась его принять, кашель всё-таки пробился через горло гонца. — Мне… — Он сглотнул. — Мне приказано напомнить леди Эвадине о клятве, которую она не так давно принесла, преклонив колено перед добрым королём Томасом. Указанная клятва требует и вашей службы наследникам короля Томаса, о чём миледи, несомненно, помнит.
Эвадина ничего не произнесла, а только повернулась ко мне, приподняв бровь.
— Ваше послание принято к сведению, сэр, — вежливо сказал я ему.
Его взгляд метался между мной и Эвадиной. Королевские солдаты позади него волновались всё сильнее, а их боевые кони вскидывали головы, чувствуя нарастающее напряжение.
— Значит, — рискнул проговорить вестник, — у вас нет ответа принцессе-регенту?
— Принцесса-регент, — тихо ответила Эвадина, озадаченно наморщив лоб. — Я таких не знаю. Мне действительно известно, что Леанора Алгатинет в настоящее время называет себя разными титулами, но я не стану марать свою душу обманом, признавая ложь. Дорогой сэр, если вы намерены ей что-либо передать, то это и передайте. А теперь я желаю вам хорошего дня и безопасного путешествия.
Услышав такое, один королевский солдат ощетинился, и его рука потянулась к мечу. Его сержант рявкнул ему прекратить, но Уилхем и Верховая рота уже начали обнажать свои клинки.