— Арнабус. — Я пристально посмотрел на лицо Гильберта. — Приходил ли Великий Еретик сюда посмотреть на этот труд?
Гилберт напрягся, его снова охватила настороженность. Я видел, как он хотел было солгать, но потом осмотрительно передумал.
— Да, — сказал он, стеснённо закашлявшись. — Приходил. Любопытно, что он читал расшифрованный текст, не прибегая к переводу, и не демонстрируя никаких трудностей в прочтении. В то время я подумал, что он притворяется. Даже тогда я мог отличить двуличную душу с первого взгляда.
Я снова сосредоточился на документах, размышляя, не забрать ли их с собой. Я предполагал, что старший библиотекарь Корлина возьмётся за выполнение перевода с искренним жаром, но сомневался, что в таком юном возрасте человек обладает необходимыми знаниями.
— Помазанная Леди желает, чтобы вы продолжали работу над этим документом, — сказал я, возвращая страницы Гилберту. — Теперь это будет ваша главная задача. По завершении поручите более аккуратному писцу его скопировать и отправьте мне в Атильтор. Кроме того… — Я многозначительно осмотрел помещение. Как и везде внутри здания, здесь было полно клубов пыли и стоял затхлый запах. — Это святилище стало позором. Пусть его подметут и вычистят как можно скорее.
— Все искатели, выполнявшие эти работы, ушли, — запротестовал Гилберт. — А те, что остались, нужны для работ на полях.
— Тогда займитесь этим сами. Метла — не сложное устройство, брат. А теперь, прежде чем я уеду, мне нужен от вас ещё один документ.
К моему большому облегчению мастера Арнильда не было среди тех, кто решил сбежать из священного города. Его, и ещё полудюжину его коллег я нашёл за работой в скриптории. Их согбенные спины и шишковатые пальцы привели меня к немилосердному, быть может, заключению, что их решение остаться связано, скорее, с немощью, чем с преданностью.
— Свиток мученика Айландера, — проговорил Арнильд, отступив назад, чтобы я посмотрел на его последнюю работу. Мускулистый Айландер, первый король-ковенантер Альбермайна, возвышался с топором в руках над потоком еретиков, а его корона сияла, как солнце, благодаря золоту, которое Арнильд на ней вытеснил.
— Как обычно, изысканная работа, мастер, — сказал я ему, с признательным поклоном. — Она настолько прекрасна, что я с большой грустью попрошу вас отложить её. — Я передал ему переплетённый пергамент, который получил от Гильберта.
— «Завещание восходящей Сильды Дойселль», — прочитал он, разворачивая свёрток.
— «Свиток мученицы Сильды», — мягко поправил я. — Текст неполный, но я внёс необходимые дополнения и поправки.
Арнильд изогнул морщинистую бровь, читая первые отрывки.
— Кое-что из этого знакомо по проповедям восходящего — то есть просящего Гилберта.
— Неудивительно. Мне нужны копии, мастер Арнильд. Одну со всеми вашими украшениями, а остальные должны быть изготовлены так быстро, как только смогут ваши коллеги-писари.
— Сколько?
— Сколько есть пергамента и чернил. И я оставлю денег, чтобы вы купили ещё. Как только копии будут сделаны, их нужно отправить в святилища вместе с письмом от Помазанной Леди. — Я передал ему другой документ, который написал тем утром и подписал именем Эвадины. Получателю предписывалось сделать свиток мученицы Сильды основным источником вдохновения для будущих проповедей до дальнейшего уведомления. Это было не первое послание, которое я сам подписал приличной копией подписи Эвадины, и она только порадовалась, поскольку находила утомительной работу с корреспонденцией.
— Продолжайте делать копии, пока каждое святилище в Альбермайне не получит «Свиток мученицы Сильды», — сказал я. — А ещё этот скрипторий теперь под вашим единоличным руководством. Просящий Гилберт будет занят другими вопросами.
— Красивая, да? — спросила Эйн, подняв брошь на свет полуденного солнца, высунувшегося из-за гряды зловещих туч. Мы ехали во главе группы по Королевскому тракту в Атильтор. Брошь представляла собой композицию из дубовых листьев, и, на мой разбойничий взгляд, была сделана из настоящего золота. Посреди листьев ярко сиял либо настоящий рубин, либо одна из лучших подделок, которые я когда-либо видел.
— Красивая, — согласился я. — Где ты её взяла?
В ответ на подозрительные нотки в моём голосе она надула губы.
— Да будет тебе известно, это подарок. Герцогскому сыну очень понравилось, как я пою. На самом деле он хотел, чтобы я осталась в качестве певицы крепости. А я-то и не знала, что такие бывают.
— Не бывают. — Я не стал рассказывать о своём убеждении, что юный лорд Гилферд имел в виду ещё и дополнительные обязанности для своей потенциальной певицы крепости. — Он, наверное, сильно расстроился, когда ты отказалась.