Я дёрнул головой в сторону двери.
— Твои новые охранники мне не нравятся.
На её губах появилась улыбка облегчения, она плотнее укуталась в шаль, выпрямила спину и снова стала Помазанной Леди.
— Просящие Харлдин и Ильдетта приехали из герцогства Рианвель, чтобы присягнуть на верность нашему делу. Между Советом светящих и Ковенантом Рианвеля сильная неприязнь появилась задолго до того, как Арнабус захватил Атильтор. Харлдин и Ильдетта прибыли во главе пятидесяти вооружённых просящих. Они называют себя Щитом Леди, и я собираюсь потворствовать этому, раз уж им, видимо, так хочется. А ещё они доставили письмо, подписанное старшими священниками герцогства, в котором они признают мою власть и просят моего благословения. Разве это не мило?
— Безусловно, это будет полезно. Но священники — это не герцог. Вряд ли они принесли письмо от него?
— Нет, но они передали от него весточку. Герцог Вирулис пылок в своей вере и полностью поддерживает мои действия. Рианвель никогда не доставлял Алгатинетам столько хлопот, как Алундия, но их правление уже давно стало источником недовольства среди многих представителей знати, и не в последнюю очередь герцогской семьи.
— Я бы чувствовал себя спокойнее, если бы он отправил тысячу воинов под своим знаменем, чем горстку просящих с письмом, которого он не подписывал.
— Судя по всему, герцог стремится вступить в переговоры, прежде чем открыто заявить о своей поддержке. Соответственно, его посол при дворе короля Артина ждет тебя в Куравеле. Надеюсь, ты устроишь подобающе сдержанную встречу.
— Куравель? Ты хочешь, чтобы я отправился в столицу? Сейчас?
— Разумеется. Кому ещё я могла бы доверить доставку моего вызова королю?
— В ответ на который, подозреваю, Леанора отправит тебе мою голову в мешке.
— Не отправит. — Эвадина улыбнулась, покачав головой. — Элвин, ты до сих пор в полной мере не понимаешь знать. Она примет тебя, выслушает твоё послание, отклонит его и отправит тебя восвояси. Что угодно, иное было бы неприлично.
— Что-то она не заботилась о приличиях, когда вонзила кинжал в шею герцога Галтона, причём, во время мирных переговоров.
— Совершённое на поле боя — это другое дело, даже во время переговоров. Придворные дела требуют соблюдения строгих правил, если Леанора по-прежнему желает удерживать видимость легитимности правления своего сына. И к тому же, в столице для тебя найдётся и другая работа, в которой не придётся терпеть компанию Леаноры. Ещё ты нанесёшь визит Дульсианскому посланнику. Подозреваю, его герцога можно убедить в важности нашего дела, если посулить должную компенсацию.
А ещё я хочу воспользоваться твоим пониманием простолюдинов. Ходят слухи о том, насколько тяжела нынче стала жизнь в городах, учитывая, что принцесса-регент вводит всё больше акцизов на алкоголь и другие блага. По крайней мере, я слышала, что она собирается это сделать, и будет пороть всех, кто осмелится что-либо возразить. Мне рассказали, что её шпионы составляют списки имён тех, кого считают проблемными или нелояльными. Судьба её брата, кажется, породила в ней великую и ужасную подозрительность, которая, возможно, даже вывела из равновесия и без того расстроенный разум. Такое изменённое мышление у человека, обладающего огромной властью, порождает страх — страх, который можно разжечь до полезных высот.
Я насмешливо изогнул бровь.
— И без того расстроенный?
— Раз уж мы об этом заговорили, я припоминаю слухи, ходившие в дни после смерти мужа Леаноры. Разумеется, лорд Кевилль был стар, но не сказать, что совсем уж слаб, несмотря на все его годы. Такой человек не сдастся просто так перед болезнью.
— Леанора безумна, и когда-то убила своего мужа. Такую байку ты собираешься рассказывать?
Улыбка на губах Эвадины казалась извиняющейся, но её следующие слова окрасил властный тон:
— Не я здесь сказочник, Элвин. Это я оставлю тебе. И не сомневаюсь, что в Куравеле ты найдёшь весь необходимый материал.
«Раньше она никогда не просила меня лгать». Эта мысль мучила меня большую часть следующего дня, и продолжала мучить на пути в Куравель. Разумеется, я много раз лгал от лица Эвадины, но она об этом часто даже не знала, и никогда явно не одобряла. Однако к приготовлениям я приступил со всем своим обычным усердием.