— Ваше величество, — сказал я, преклоняя перед ней колени и опустив голову в традиционной позе рыцаря, приветствующего представителя высочайшего статуса. — Я принёс вести от Помазанной Леди и Воскресшей мученицы…
— Я знаю, зачем вы здесь, Писарь. — Леанора говорила лишь немногим громче, чем раньше бормотал лорд Элберт. — Встаньте.
Поднимаясь, я бросил взгляд на Элберта, который встал спиной к окну. Из-за теней невозможно было прочитать его лицо. А ещё они давали преимущество, если бы он решил выхватить меч. Тот факт, что мне разрешили оставить свой, не приносил никакого утешения.
— Мне нравятся кошки, — сказала Леанора, снова захватив моё внимание. Она подняла котёнка с колен, поднесла к лицу и улыбалась, от того, как маленькие лапки шлёпали её по подбородку. — Видите, они прямолинейные существа. Несмотря на репутацию хитрецов, они, на самом деле, полностью доверчивы и ласковы. Их нужно только кормить, играть с ними и чесать в нужных местах… — она пощекотала котёнку пузико, отчего тот благодарно заурчал, — и вот они уже вас любят. Пока не умрёте, да. Тогда они скорее всего съедят ваш труп и отправятся на поиски кого-то ещё, кто будет кормить их и чесать. Я считаю, что кошки одновременно преданные и незамысловатые.
Она наклонилась поставить котёнка на пол и улыбнулась, поскольку троица тут же устроила весёлую потасовку.
— Три кошки на войне, — сказала она, посмотрев на меня. — Подходящая метафора для нашего королевства, а, Писарь?
— Ваше величество, я понял, что война никогда не является неизбежностью. В конечном счёте это выбор.
— От которого вы с вашей Помазанной Леди явно в восторге. Если только я правильно поняла ваши недавние действия.
— Ковенант Мучеников был захвачен деспотичным еретиком Арнабусом — человеком, с которым мы оба имели знакомство. Мне трудно поверить, что Ваше Величество сожалеет о его кончине.
— Не сожалею. На самом деле я бы с радостью на неё посмотрела. Вы же сами его убили?
Лязг меча по мраморным плитам. Тёмный поток, окрасивший алтарь. Вдова спрашивает: «Что он имел в виду?..».
— Правосудие свершилось моей рукой, — ответил я, не в силах скрыть защитную жёсткость в голосе. Леанора, разумеется, этого не пропустила.
— И как быстро. — Она подняла брови в притворном испуге. — Так быстро, что для истории были утеряны все мотивы Великого Еретика. Наверняка он мог многое нам рассказать.
— Прискорбная потеря для науки, но столь испорченную душу может ожидать лишь единственный конец.
Мы погрузились в молчание, нарушаемое только мяуканьем котят, пока я не попробовал сменить тактику.
— Я хотел бы узнать о самочувствии леди Дюсинды.
— Она счастлива и здорова, как и полагается девочке её возраста, — сказала Леанора. — И огромное утешение для моего сердца в эти трудные дни. Я всегда хотела дочку. Они с Артином много играют вместе, как им и полагается. Связь, заложенная в детстве, сослужит им добрую службу, когда правление всем Альбермайном ляжет на их плечи.
— Ваше величество, мне очень хотелось бы повидаться с леди Дюсиндой. Если вы соизволите разрешить мне.
— Зачем? Думаете, я лгу? Что на самом деле её светлость проводит дни в холодной темнице и питается объедками?
— Конечно нет. — Я не стал углубляться, но Леанора сегодня была проницательной.
— Так значит, лорд Писарь, вы чувствуете обязательства спасителя. — Она тихонько хихикнула и покачала головой. — Вы просто клубок противоречий. Разбойник-головорез с репутацией дикаря, который пером владеет не хуже, чем клинком. Человек, с масштабом познаний которого может сравниться только его способность к обману. Он совершал самые гнусные поступки на службе женщины, которая безумнее бешеной суки, и всё же беспокоится за маленькую девочку, которую когда-то спас.
Её весёлость быстро испарилась, и она повернулась взять один из свитков, сваленных на столе.
— Вот, — сказала она, протягивая его мне. — Буду признательна за вашу несравненную проницательность в отношении этого послания.
Свиток был письмом, написанным такой неуклюжей рукой, что я ничуть не удивился, прочитав подпись: «Ваш смиренный и самый преданный слуга, лорд Арчел Шельван, губернатор Альтьены». В письме было скверно сформулированное, но, должен признать, весьма точное описание моей беседы с Арчелом. Память подвела его в количестве солдат Ковенанта, обещанных его гарнизону — тысяча вместо пятисот, — возможно, это была грубая попытка приукрасить свою болтовню.