— Есть. На самом деле оно короткое. Просто приветствие и наилучшие пожелания от Воскресшей мученицы и Помазанной Леди Эвадины Курлайн, восходящей Ковенанта Возрождённого. Она желает, чтобы герцог Лермин знал о том высоком уважении, которое она питает к нему и к его семье. Соответственно она приглашает герцога посетить Атильтор, где она с радостью дарует ему своё благословение.
— И это, значит… — Я видел, как дёрнулся кадык лорда Терина, когда он сглотнул, — … всё?
— Милорд, а что ещё там могло быть?
— Я получил письмо от герцога Лермина всего несколько дней назад. Когда до него дошли вести о… переменах в иерархии Ковенанта, он выразил уверенность, что представитель Помазанной Леди нанесёт мне визит. Сообщив это, он приказал мне полностью использовать все выгодные возможности.
Я много раз слышал, как люди просят взятку, и обычно со значительно большим артистизмом и заметно меньшим количеством слов. На данный момент я провёл лишь скудное исследование относительно Дульсиана, так как было ещё очень много всего, что занимало моё внимание. Я знал, что герцог Лермин слывёт жадным, но это вовсе не выделяло его среди стайки продажных хапуг, составляющих знать Альбермайна. И всё же, такое яркое свидетельство жадности этого человека можно было только приветствовать. Честное взяточничество всегда всё упрощает.
— Проповеди Леди не содержат никаких запретов на прибыль, — сказал я. — Однако, чтобы усилить наше взаимопонимание, быть может милорд будет столь любезен, что приведёт пример?
Его аистовая шея снова дёрнулась, и он заговорил:
— Уверен, вам известно, что герцог Лермин уже довольно давно имеет разногласия с Ковенантом о распределении грантов и прав, касающихся рыбацких деревень на нашем южном побережье. Более чем половиной этих деревень прямо или частично владеет Ковенант. Таким образом мелкие торговые суда часто предпочитают выгружать свои грузы в этих маленьких портах, поскольку Ковенант в виде акциза требует меньше, чем герцог или Корона.
— Разумеется, — нагло солгал я, поскольку ничего об этом не знал. — Мне это кажется исключительно несправедливым положением, милорд. Которое Корона должна была разрешить много лун тому назад.
— Так и есть. Если, эмм… — Он закашлялся, будто наш разговор едва не скатывался к откровенной государственной измене. — Если бы Помазанная Леди… — Он замолчал, выжидающе приподняв брови. Я позволил себе немного поиздеваться, озадаченно нахмурив лоб и некоторое время не говоря ни слова.
— А-а, — сказал я, продемонстрировав понимание, отчего он с облегчением обмяк. — Уверен, что-нибудь можно придумать, — продолжил я. — Решение, которое устроит всех. Леди с радостью обсудит этот вопрос во всех подробностях, когда герцог явится в Атильтор.
От этих слов лорд Терин нахмурился. Впрочем, после некоторых внутренних дебатов, которые совершенно ясно отражались на его измождённом, влажном лице, он соизволил кивнуть.
— Милорд, я со всей осмотрительностью передам ваше послание герцогу.
— Великолепно. — Мы постояли в тишине, пока я не указал на дверь, которую он послушно открыл и снова высунул голову, чтобы осмотреть окрестности.
— Кажется, всё чисто… — прошептал он.
— Рад это слышать, милорд! — сказал я, и звуки моего голоса эхом разнеслись по улице. Потом, выходя из дома, я похлопал его по плечу. — От всей души благодарю за столь приятную встречу! — Напыщенно поклонившись в признательности, я поднял голову и увидел захлопнутую дверь.
Уходя оттуда, я раздумывал, может ли моя театральность разрушить это молчаливое соглашение, и понял, что меня это не особо волнует. Если герцога Лермина при королевском дворе представлял человек столь невыразительного характера, то это выставляло его господина в нехорошем свете.
Лорд Жакель Эбрин был на полфута ниже, чем его дульсианский коллега, но производил намного более сильное впечатление. Коренастый мужчина с густой бородой из плотных медных кудрей — посол Рианвеля при дворе короля Артина поприветствовал меня, подняв кружку, когда я вошёл в таверну. Это место выбрал он сам, ему не приходилось бояться и неуклюже торговаться в коридоре. Напротив, лорд Жакель, не стесняясь, выкрикнул моё имя и хлопнул меня по плечу на виду у шумной клиентуры заведения.
— Сам Писарь, клянусь всеми жопами мучеников! — Он по-товарищески яростно сжал моё плечо, а потом повернулся ко всей таверне и, разливая эль, высоко вскинул кружку:
— Пьяные шавки, посмотрите на истинного героя войны Самозванца! Пейте за его здоровье, а не то пусть Малициты проклянут ваши души!