— Очень удобно, да. — недобро ухмыльнулся Эдуард. — Объявит тебя недееспособной со всеми вытекающими.
Осторожно помог мне снова лечь и поправил на мне одеяло.
— Подожди меня немного, Рита. Я скоро вернусь.
Он вышел из палаты, на мгновение загородив мощной фигурой свет в дверном проёме, падающий из больничного коридора.
Я сиротливо поёжилась, словно вместе с Белецким из палаты ушла надежная, согревающая энергия и стало пусто и холодно.
Пускай Эдуард увезёт меня отсюда, спрячет от Кира. Я не должна оказаться запертой в клинике неврозов. Тем более сейчас, когда Дашке тоже может грозить опасность. Я знала, что случившееся со мной не несчастный случай. И проделать это могли только Сергей или Ольга. И они сейчас рядом с моей дочерью.
Эд вернулся буквально через пять минут, в сопровождении всё того же врача, что приходил ко мне днём. Мужчина возмущённо сопел и постоянно одёргивал свой халат.
— Вы не можете вот так среди ночи забрать нашего пациента. — немного визгливо налетал он, как Моська на слона, на монументального Эдуарда.
— Она согласна уехать. Давайте ваши бумаги, Маргарита Романовна их подпишет.
— Вы не муж! — выпалил врач, и прикусил язык, даже немного присел перед, грозно надвинувшимся на него, Эдом.
— Я лучше, чем муж. — рявкнул Эдуард и протянул к врачу свою огромную лапу. — Бумажки ваши давайте.
— Это нарушение. — блеял доктор, пока я с помощью поддерживающего меня Эдуарда, слабой рукой подписывала лежащие на тумбочке бумаги. — У меня нет ключей от кладовой, где хранятся вещи больной.
— Тебя в чём привезли? — обернулся ко мне Эд.
— Наверное, в пижаме. — пожала я плечами.
— Она тебе очень нужна?
— Нет.
— Тогда поехали.
Откуда ни возьмись в руках Эдуарда оказался огромный пушистый плед, в который он ловко, словно делал это тысячу раз, завернул меня. Запеленал как младенца и подхватил на руки. Я тихонько ахнула, на секунду оказавшись в свободном полёте. У меня даже голова закружилась, но Эд прижал к широкой груди, и я затихла, уткнувшись носом в мужское плечо. Кажется, у этого богатыря ни один мускул не напрягся, пока он поднимал меня. Он вообще мой вес чувствует?
— Машина рядом, замёрзнуть не успеешь. — заверил Эдуард и быстрым шагом вышел из палаты со мной на руках.
— Но рубашка… — едва поспевал за широким шагом Белецкого врач — Это имущество больницы. Вы обязаны вернуть её.
— Куплю вам сотню таких. — не оборачиваясь, кивнул Эд. — И столько же халатов и тапок. А если узнаю, что вы плохо обращались с моей женщиной, или плохо лечили — вам точно станет не до рубашек.
Глава 40
Я раз за разом набирала Дашку, но дочь не брала трубку. Возможно, была на занятиях в школе. Но мне было беспокойно за неё. Я была уверена, что и дочь сильно переживала за меня. Оставалось только надеяться, что Даша не поверила в мой добровольный уход и не считает меня потенциальной самоубийцей.
Палата в частной клинике, куда меня привёз Эдуард, была просторной и светлой. Удобная кровать, гостевой диванчик, телевизор на стене и большой букет белых роз в вазе на подоконнике.
Появились цветы в момент, когда я крепко спала, после того как мне заново провели все обследования и поставили капельницу. Догадаться, кто позаботился о цветах в моей палате, было нетрудно.
Я смотрела на букет, стоящий на окне, на нежные лепестки роз, сквозь которые просвечивали солнечные лучи, делая их тонкими и полупрозрачными, и жалела о том, что не могу прикоснуться к ним. Потрогать и ощутить под пальцами их нежный бархат. Услышать тонкий аромат. Сил встать и подойти к окну совсем не было.
Я была ещё очень слаба и раз за разом проваливалась в сон, снова просыпалась, ела то, что приносил медперсонал, и снова засыпала. К вечеру на телефоне было десять пропущенных от Кира и не одного от дочери.
Снова набрала Дашку, слушала гудки, уходящие в никуда, но дочь так и не взяла трубку. И тогда, сцепив зубы, перезвонила мужу. Кир снял трубку после первого гудка, словно сидел и ждал моего звонка.
— Маргарита, что за выходка? Где ты? Почему сбежала? — разъярённо кричал муж. — Что за мужик увёз тебя из больницы? Куда?
На заднем плане в телефоне мужа слышалась тихая музыка, нестройный гул голосов и звон посуды. Наверное, Кир ужинал в ресторане. Возможно, у него была деловая встреча. А может, и свидание. Почему-то сейчас меня это совсем не задевало. Мне было всё равно. С удивлением поняла, что не испытываю ничего похожего на обиду или ревность. Мне было совершенно безразлично, где и с кем Кир проводит время. Меня тревожило другое.