Чашка в моих руках задрожала, я чуть было не шваркнула её о гладкий пол. Медленно развернувшись я хрипло уточнила:
— То есть ты ещё считаешь, что я должна ходить и выслуживаться?
У мамы округлились глаза, она хватанула губами воздух и уточнила:
— Лиза, ты что себе позволяешь, что это за тон?
Во мне проснулось презрение. Я гулко сглотнула и произнесла:
— Это тон, которого ты заслуживаешь в данный момент. У твоей дочери семья разрушилась, а ты говоришь о том, что она должна закрыть глаза, проглотить язык и принять это все.
Марта Васильевна приложила ладонь к губам и покачала головой.
— Лизонька, будь помягче, ты воспринимаешь нас как врагов, но мы тебе не враги. Ты должна это понимать. Да, Демид поступил просто ужасно. Я не знаю, что его на это толкнуло. Но твоё поведение…
— Сейчас моё поведение нормально.
Я могла вообще плюнуть на все и не приезжать ни на какой ужин, и только тема этого ужина вынудила меня все-таки появиться здесь.
— Я не намерена выслушивать ничьи советы. Когда я жила, перебиваясь с копейки на копейку мне никто не давал советов, как это пережить. Когда я ходила в штопаных колготках, мне никто не давал советы, как это правильно делать, и уж тем более, когда я родила ребёнка первые шесть месяцев мне никто не говорил, что делать, когда у неё начались колики. Я все это время была одна. И поэтому, решив наконец-таки построить свою жизнь правильно, я тоже не попрошу ни у кого совета.
— Что-то Демид задерживается, — тяжело вздохнула мать. Да, Демид задерживался. Я вообще подозревала, что он не приедет. Такое тактическое отступление: бросить меня на амбразуру самой разбираться с родителями. А муж наверно со своей любовницей сейчас мило щебетал.
На глаза навернулись слезы. Чтобы скрыть их, я развернулась к окну. И увидела, как машина мужа припарковалась по другую сторону резного забора.
Приехал, все-таки… Значит, разговор вот-вот начнётся, значит, то, из-за чего мы все собрались, наконец-таки будет озвучено.
Когда Демид зашёл в дом, я услышала голос отца со стороны кабинета. Он что-то говорил моему мужу, и я, отставив чашку на столик, медленно развернулась.
— Лиза, не ходи,— нравоучительно сказала мама мне вслед. — Не надо мешать мужчинам разговаривать.
— Этот разговор касается в первую очередь меня, поэтому нравится это кому-то или нет, но я в нём буду участвовать. Надежда, присмотрите за Ларочкой, пожалуйста.
Я развернулась и, выпрямив спину, вышла из зала, услышала тихое от Марты Васильевны:
— Господи, девочка, так переживает, совсем не понимает того, что происходит, ей бы к психологу обратиться, таблеточки пропить.
— Да да, Марта, я тоже так думаю, — поддакнула ей мать, чем выбесила меня ещё сильнее.
Я прикрыла глаза, выдыхая, и медленно прошла по коридору.
Демид как раз застыл на входе в кабинет и, увидев меня весь потемнел. Он вскинул подбородок и тихо прошипел:
— Довольна этим цирком, который ты заварила?
— Я недовольна с того момента, как узнала, что ты мне не верен, — сказала я холодно.
В это время из кабинета вышел мой отец и, смерив нас тяжёлым взглядом, произнёс:
— Ну что ж, приступим к разговору, прошу.
Я дёрнулась вперёд, Демида, но отец заслонил мне вход, перегородил его рукой.
— А тебя никто не звал, Елизавета. Подожди в зале, этот разговор касается только мужчин…
Глава 17
Лиза
Перед моим лицом хлопнула дверь, и я со злости сжала пальцы в кулаки.
Я тяжело задышала, опустила голову, утупилась глазами в пол и туго сглотнула.
В коридор, выглянула мама и произнесла тихо:
— Лиза, я же тебе говорила, не надо мешать мужчинам решать мужские дела.
Я развернулась к ней и тихим шагом прошла вперёд.
— А я тебе говорю, что это касается меня. Это касается моей дочери. И будь ты на моём месте, сейчас ты бы точно так же реагировала. Отец хотя бы не выпячивал свои увлечения… — с лица матери сошла краска, она дёрнула рукой, приложила пальцы к губам и покачала головой.
— С чего ты взяла?
— Мама, это я сейчас понимаю из-за чего были скандалы, когда ты приходила и видела его секретаршу. А тогда я просто ненавидела приезжать к нему на работу.