— Не передёргивай, ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
— Я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь, но ответа на твой вопрос у меня нет.
— То есть ты хочешь сказать, что отцы просто посидели, потрепали тебе нервы и отправили ни с чем? — в носу защипало, мне захотелось либо чихнуть, либо заплакать.
Демид тяжело вздохнул. Развернулся, прошёл к своему креслу, упал в него, упёр локти в стол, сцепил пальцы в замок. Он глазами указал мне на кресло напротив, и я, превозмогая свинцовую боль во всем теле, хрусталь суставов, сделала шаг, сняла сумочку с плеча, поставила её на соседнее кресло и села, посмотрев мужу прямо в глаза.
— То есть ты хочешь узнать, что тебе нужно сделать, чтобы получить развод? Правильно я тебя понял?
— Я хочу узнать, что мы должны с тобой сделать, чтобы получить развод.
Демид оскалился и покачал головой.
— Лично я ничего не должен делать по той простой причине, что развода у нас хочешь одна ты.
— Хорошо, будем считать, что развода хочу одна я. Что я должна сделать, чтобы беспрепятственно уйти от тебя со своей дочерью?
Демид прищурил глаза, облизал губы, подался вперёд и тихо прошептал:
— А неужели ты ещё не догадалась, какое условие выставили отцы для того, чтобы отпустить тебя из нашего брака?
Глава 20
Лиза
Демид оскалился и склонил голову к плечу.
Он играл со мной, он испытывал моё терпение и вёл себя как кот с мышкой.
— Ну, подумай немного, Лиза, подумай, моя дорогая, что такого могли запросить наши с тобой родители для того, чтобы мы с тобой получили условный развод? Давай, я же знаю, ты гениальна.
Его голос похрипывал, а глаза лучились таким неподдельным блеском, что я в них не могла разглядеть насмешки, больше лукавое ехидство.
— Не играй со мной в игры, скажи просто, чего они хотят.
Меня бесила и раздражала эта ситуация, в которой мы оказались. Я не понимала, почему все нормальные люди могли развестись, начать жизнь с нового листа, и только я должна была терпеть все это издевательство. Я не хотела становиться своей матерью или свекровью. Я не хотела через двадцать лет рассказывать своей дочери о том, что терпи, терпение — главное добродетель женщины. Я терпела, и ты терпи. Я не хочу так…
— Лиза, родная… — Дёма протянул моё имя и откинулся на спинку кресла, потом медленно привстал и обошёл стол. Я замечала, что муж достаточно обозлённый, и я находила причину в том, что я портила его стабильную, устаканенную жизнь, у него же все было по полочкам, по вечерам семья, а днём любовница. Я взяла и вмешалась.
Муж приблизился ко мне, и я ощутила его аромат, которым он пользовался дома, но он не ночевал дома. Я туго сглотнула. Мне показалось, как будто бы вместо слюны у меня по горлу прокатился ком из камней.
— Я знаю, если дать тебе немного времени, то ты сама догадаешься.
— Я не хочу догадываться. Я хочу знать наверняка.
Я смотрела перед собой и не реагировала на то, как приблизился муж почти вплотную и встал за моей спиной, и его пальцы сначала лежали на спинке кресла, а потом переместились по моей спине на плечи. Тепло, которое исходило от его рук, сейчас меня не согревало, а больше раздражало. Я понимала, что все это лживо и что Демьян точно также обнимал ту другую женщину. Ту женщину, которая стала для него чем-то ценным.
— Какая ты нетерпеливая. Мне почему-то казалось, что ты ещё вчера должна была понять все или тебе никто ничего не сказал?
Я понимала, что он так изгаляться может очень долго, но вместе с тем я хотела получить ответы, поэтому скупо заметила:
— Мы не остались на ужин. Мы через полчаса после тебя уехали домой…
— Даже так… И никто тебя не уговаривал, никто не предлагал переночевать? Родители, такие родители, конечно, — голос Демида оказался у меня где-то над ухом, и я ощутила его горячее дыхание, которое щекотнуло мне шею, по инерции захотелось дёрнуть плечами, чтобы отстраниться, но я терпела и сама себя ненавидела за это терпение, потому что хотелось развернуться и вцепиться мужу в шею.
Его пальцы чуть сильнее сдавили мои плечи, заставляя меня расслабить все мышцы.
— Так-то лучше, моя маленькая. А теперь слушай меня внимательно. Эти два, несомненно любимых, но таких противных комбинатора предложили устроить своеобразную дележку. Только вот, понимаешь, поделить они не могут никого. И, соответственно, вчера я получил унизительное предложение о том, чтобы родить им ещё одного внука. И тогда мы с тобой можем развестись. Один ребёнок останется с тобой. Один ребёнок останется со мной.