— Я зол, — прорычал молодой воин, возможно, больше себе, чем мне.
— Почему это? — поинтересовался я.
— Я не понимаю слишком многого, — ответил он.
— Есть много чего, что не может понять ни один из нас, — постарался успокоить его я.
— Я огорчен, — вздохнул Марк.
— Потому, что война это не только развевающиеся знамена и солнце, вспыхивающее на серебристых щитах? — спросил я, вспомнив слова Амилиана.
— Возможно, — буркнул он.
Я обернулся и окинул взглядом пирс. Там все еще ошивались три рабыни. Причем, две из них были с обнаженными грудями.
— Выкинь из головы мрачные мысли, — посоветовал я. — Вы все добрались до Порт-Коса и теперь в безопасности. Радуйся. Сходи, осмотри город. Пошли со мной, если хочешь, пропустим по стаканчику. Давай вместе посмотрим, что Порт-Кос может нам предложить в смысле порабощенных женщин. Он известен, наряду с Викторией и кое-какими другими городами, как превосходное место в этом отношении.
— Благодарю вас за приглашение, — ответил Марк. — Но лучше идите без меня.
— Ты — герой и воин, — сказал я. — Уверен, Ты не из тех, кто возражает помять руками сочную заклейменную женскую плоть.
— Произвол и предательство, смерть и кровь, разрушение и ненависть, занимают сейчас мои мысли, — сердито проговорил он, — сегодня мне нет дела до надушенных и напомаженных тел рабынь.
— А по-моему, Ты напрасно отказываешься, — заметил я. — Ты только представь, как приятно видеть, облизывающую твои ноги красотку, ползающую перед тобой, смотрящую на тебя снизу вверх и умоляющую позволить ей ублажить тебя. Так почему бы не использовать их. Давай, используем их для снятия напряжения. Они именно для этого и нужны.
— Нет, — дернулся молодой воин.
— Признаться, мне трудно поверить, что Ты не был бы рад видеть, как они танцуют перед тобой одетые только в бусы и рабские цепи.
— Сейчас меня заботят гораздо менее приятные мысли, — ответил Марк.
— За некоторых из них, — продолжил я, — Ты мог бы отдать свой кошелек, и даже обнажить меч, чтобы забрать их с аукционной площадки.
— У меня нет больше таких чувств, — бросил он.
— Некоторые, из них настолько соблазнительные маленькие шлюхи, что могут заставить тебя кричать от удовольствия.
Марк мне не ответил. Он надолго замолчал, глядя на восток.
— Да, парень, это трудно терять идеалы, — вздохнул я. — Но иногда их можно вернуть, делами, и в новой форме.
Мне вспоминалась дельта Воска и Торвальдслэнд. Воин так и не захотел говорить со мной.
— Желаю тебе всего хорошего, — попрощался я.
— И вам всего хорошего, — отозвался Марк.
Я оставил его одного, а сам вернулся к мачте, где оставался мой рюкзак с кое-какими мелочами вроде бритвенного ножа и прочих полезных в дороге вещей, купленных мною прямо на корабле у добрых парней из Порт-Коса. Затем, перебросив портупею моего меча через плечо и махнув рукой вахтенному офицеру, я распрощался с «Таис».
Стоило мне только сделать первый шаг по причалу, как все три девицы, до того просто ошивавшиеся поблизости, бросились ко мне и, встав на колени, преградили мне путь.
— Посетите «Дину»! — предложила первая. — Все наши девушки — дины!
И она, ничуть не смущаясь, задрала подол туники и продемонстрировала мне клеймо на левом бедре. Хм, действительно — дина. Дина — это маленький цветок с бутоном похожим на бутон розы. Его еще часто называют «рабский цветок». Клеймо дина, или клеймо рабского цветка довольно распространено на Горе.
— Лучше приходите в «Веминий»! — вмешалась вторая. — У нас не так дорого!
Веминий — нежный синий цветок с пятью лепестками, распространенный как в северном, так и в южном полушариях Гора. Использование этого цветка в качестве названия таверны, учитывая его широкое распространение, по-видимому, должно было намекать на вероятную доступность красоток в плане из цены. Вторая и третья девушки, кстати были те, груди которых были обнажены.
— Таверна моего владельца называется «Ларма»! — просто сообщила третья.
Я улыбнулся. Ларма, это очень сочный гореанский фрукт, с довольно твердой, но хрупкой и ломкой кожурой, под которой прячется мясистый эндокарпий, восхитительный на вкус и очень сочный. Иногда, когда к женщине употребляется такой эпитет, как «ларма», это может подозревать, что ее твердая и холодная внешность скрывает под собой внутренний мир прямо противоположной природы, то есть сладкий и сочный. Стоит только пробить или сорвать кожуру, и вы обнаружите там беззащитное, мягкое, уязвимое, сочное и беспомощное внутреннее содержание. Во фруктах это сочный эндокарпий, а в женщине — рабыня.