Да и потом, что ему писать? Что меня сегодня накрыло не по-детски из-за упоминания об отце? Это было слишком личным. Да и вряд ли он бы понял всю проблему такого моего состояния. А мне… Мне не хотелось его пугать и отталкивать. Потому что… Потому что я хотела сохранить эти странные отношения. Дать им возможность развиться так, как они того хотят. Ничего не торопить и ничего не отягощать.
Закинув на плечо рюкзак, в котором у меня лежал ноут, кое-какие распечатки, ежедневник и еще кучка необходимых любому современному человеку вещей, я зашла в подъезд. Чертов лифт снова не работал.
С каждым разом мне становилось всё сложнее и сложнее успокаивать себя тем, что аренда здесь довольно низкая. И, пожалуй, это единственная существенная причина, которая останавливала меня от опрометчивого поступка съехать и потратить все отложенные деньги.
Глубоко вздохнув, я направилась в сторону лестницы. На пролете между шестым и седьмым этажами мне уже хотелось послать весь этот мир к чертовой бабушке. Ко всему прочему у нас снова не горел свет.
Вытащив из бокового кармашка ключи, я направилась к своим дверям и вдруг поймала чувство дежавю. У порога снова лежало что-то… большое и завернутое в пакет. Или пленку?
Мысли, словно получив команду «марш», побежали одна впереди другой. Все они так или иначе были связаны с Дарием. Неужели решил снова подарить цветы? Или это уже пройденный этап?
Я постаралась угомонить свое сердце, которое не успокоилось еще после «марафона» по этажам, как ту же получило новый повод бесноваться. Но ничего толком не получилось. Прилив глупой детской радости напрочь лишил меня всякой осторожности.
Торопливо подойдя к своим дверям, я быстро их открыла и включив свет в прихожей, глянула на подарок. Это была большая коробка с пышным блестящим бантом, помещенная в черный пакет-мешок.
Секундная радость мгновенно прошла. Интуиция тут же подсказала, что к этой коробке Дарий точно не имел никакого отношения. Совсем не его стиль. Яркий розовый цвет, блестки. Коробка сама немного помята и еще этот небрежный пакет.
Набрав в легкие побольше воздуха, я всё же решилась приподнять крышку, чтобы заглянуть внутрь. В нос тут же ударил неприятный запах гнили. Полуразложившаяся свиная голова выглядела особенно жутко в полутьме межквартирной лестничной площадки. Но должного эффекта она на меня не возымела. Я не вскрикнула, не отскочила, не испугалась. Просто стало противно. Во-первых, я давно уже знала про такие вот «подарки», которые порой у себя дома находили мои коллеги. Во-вторых, главред сразу нас предупредил, что в этот раз ситуация будет жесткой, всё-таки за серьезных людей мы взялись. В-третьих, отсутствие разнообразия в попытке напугать, вызвало диаметрально-противоположную реакцию. Они там все по одному учебнику работают или как?
Тем не менее в голову мне тут же пришла глупая шутка насчет того, что теперь я, кажется, официально прошла посвящение. До этого момента я была единственной в редакции, кого не пытались запугать вот такими дешевыми киношными трюками.
С другой стороны, причин для веселья здесь тоже было мало. Мы только взялись за расследование, а первые угрозы уже начали поступать. Наверняка дальше будет становиться лишь сложней и… опасней.
Глава 8.
— Ничего особенного, — пожал плечами наш главред, когда я на следующий день рассказала о своем «подарке».
— Неужели они думают, что эта свиная голова приостановит нашу деятельность? — спросила я у него и обхватила двумя руками свою кружку с кофе.
— Нет, не думают. Это просто попытка напугать. Игра на твоих нервах.
— Неудачная попытка. И совсем неоригинальная, — хмыкнула я и сделала небольшой глоток.
— Удачная или нет, не имеет значения. А вот то, что не первая и далеко не последняя — факт. Теперь, когда мы занимаемся материалом, в котором фигурирует местная власть, нам всем нужно быть максимально осмотрительными.
— Будто мы первые, кто этим занимается, — пробормотала я.
— Нет, не первые и все эти попытки запугивания — тоже. Поэтому я повторял и буду повторять снова и снова, что необходимо руководствоваться мозгами, а не эмоциями. Быть осторожными и взвешивать каждый свой шаг. Для тебя, Супрун, это станет чем-то типа экзамена.