В своем интервью японскому агентству «Домей» 2 июля Люшков рассказал, что он изменил Сталину, но никогда не изменял делу своих соотечественников и родине. Он считал себя политическим изгнанником. Люшков решил убежать из СССР, так как предчувствовал личную опасность на основании различных признаков, когда был вызван в Москву вместе с секретарем Коммунистической партии на Дальнем Востоке.
Люшков рассказал, что он пытался перейти через границу из Градекова, но встретил там сильное затруднение, изменив план, решил бежать из Посьета. Он долго колебался, прежде чем решил искать убежища в Маньчжоу-Го. Хотел отказаться от плана, когда думал о страдании, а возможно и о смерти своих родных после его побега. Однако все же склонился к тому, чтобы бежать из СССР, для того чтобы разоблачать террористическую диктатуру Сталина и освободить советский народ от невыносимых страданий. Люшков раскаивался в своих преступлениях. По его словам, он был энергичным помощником в проведении террористической диктатуры Сталина, что привело к убийству десятков тысяч советских людей. В заключение поблагодарил Японию за оказанное покровительство.
В заявлении он говорил, что ему грозила непосредственная опасность в результате чистки, но основная причина заключалась в том факте, что ленинизм умер в Советском Союзе, несмотря на знаменитый лозунг «Ленин умер, но ленинизм жив».
Люшков рассказал, что участвовал в расследовании многих громких дел. Считал, что они были произвольно выдуманы Сталиным, который систематически уничтожал своих нежелательных соперников, используя убийство Кирова. Все ветераны советской революции, принимавшие активное участие в Октябрьской революции, были постепенно устранены Сталиным. Он хочет, чтобы у него не было соперников или противников, и терпит только тех лиц, которые соглашаются быть орудием в его руках.
Объясняя весьма послушные признания всех осужденных советским судом, он рассказал, что все обвиняемые были подвергнуты в Лубянской тюрьме ужасным мучениям до тех пор, пока они не давали таких показаний, которых требовали от них. Хотя главный «режиссер» был иногда недоволен тем или другим из обвиняемых вроде Крестинского, который на публичном суде отрицал свои прежние показания, но даже и эти обвиняемые постоянно выражали послушание после своего возвращения на Лубянку.
Люшков предостерегал Японию в отношении военных приготовлений, упорно проводимых Сталиным, который, оказывая широкую военную помощь Китаю, расширял китайский конфликт в намерении нанести сокрушающий удар Японии в случае нападения на нее Красной армией и Тихоокеанским флотом. Указывалось, что Красная армия сосредоточена на востоке от озера Байкал, численностью в 400 000 человек, и к этой численности нужно прибавить 25 дивизий снайперов, 2000 самолетов и свыше 90 подводных лодок, находящихся во Владивостоке, Каховке и Ольге. Утверждалось, что одним только выполнением международных обязательств или симпатиями к Китаю нельзя объяснить активность Сталина на Дальнем Востоке. Китай являлся лишь орудием, используемым Сталиным для его авантюристической политики, он намеревается большевизировать Китай, после того как использует его для своих целей и истощит его.
В своем заявлении он отметил, что личная диктатура Сталина полностью заменила пролетарскую диктатуру. В связи с этим возрастает и углубляется недовольство народа. Сталинская чистка нежелательных элементов распространялась не только на коммунистов и обыкновенных граждан, но и на командующих округами, командиров корпусов и дивизий и не могла не отразится на народе и Красной армии. Она служит двойной цели: уничтожению политически нежелательных элементов и подготовке войны, а также арестам и казням старых членов Коммунистической партии.
Япония произвела на Люшкова хорошее впечатление тем, что условия жизни там, как в мирное время. Несмотря на войну в Китае, в лавках было много всяких товаров.
3 июля 1938 г. газета «Йомиури» опубликовала интервью Люшкова, в котором он сообщил, что его побег произошел потому, что им было получено сообщение, что его собираются отозвать на работу в Москву. Вскоре после этого и секретарь дальневосточного крайкома партии Стацевич получил телеграмму о своем отзыве. Председатель дальневосточного исполкома Легконравов также был отозван в Москву и заключен в тюрьму. Отзыв советских руководителей с Дальнего Востока в Москву рассматривался как прелюдия к казни.
Он привел в пример Заковского, бывшего начальника управления НКВД в Ленинграде, который, так же как и Леплевский, бывший Наркомвнудел в Украинской республике, были отозваны в Москву и арестованы. То же произошло с Берманом – наркомвнуделом Белорусской Республики, и Дмитриевым, начальником управления НКВД гор. Свердловска. Все они до последнего времени представляли собой оставшуюся еще в живых руководящую группу старых чекистов. Принадлежа к той же самой группе, Люшков чувствовал, что с ним рано или поздно поступят точно так же.