Борн повернулся к молодой женщине.
– В мое отсутствие вы с Дероном мило провели время?
– Ты хочешь сказать, не пытался ли он выкачать из меня какую-нибудь информацию?
– А ты имеешь в виду, просил ли я его это сделать?
– Верно.
– Так вот: не просил.
Сорайя кивнула.
– А он и не пытался.
Она выжидательно умолкла.
– Не буду ходить вокруг да около. – Борн всмотрелся в ее лицо. – Вы с Тимом были близки?
Сорайя отвела взгляд и прикусила губу.
– А тебе какое дело? Для тебя он предатель.
– Сорайя, выслушай меня. Предатель либо я, либо Тим. Я знаю, что это не я.
Ее лицо оставалось подчеркнуто враждебным.
– В таком случае скажи, зачем ты повел Севика на улицу?
– Я хотел, чтобы он вкусил свободы, которой был лишен.
– Вот как? Я тебе не верю.
Борн нахмурился. Не в первый раз после смерти Мари у него мелькнула мысль, не повлияла ли каким-либо образом последняя травма на его способность рассуждать.
– Боюсь, это правда.
– Забудем о том, что я тебе не верю, – отрезала Сорайя. – Как ты собираешься оправдываться перед Стариком?
– Какая разница? Старик терпеть не может вольных стрелков.
Уставившись себе под ноги, молодая женщина покачала головой. Сделав глубокий вдох, она медленно выдохнула.
– Это я порекомендовала Тима в «Тифон», и вот он погиб.
Борн молчал. Он воин, чего она от него ждала? Слез и сострадания? Нет, но разве он умер бы, проявив хоть капельку чувств? Но тут Сорайя вспомнила, что у него самого недавно умерла жена, и ей тотчас же стало стыдно.
Она кашлянула, прочищая горло, однако чувство осталось.
– Мы с Тимом вместе учились в школе. Он был из тех ребят, над которыми вечно смеются девчонки.
– А почему ты над ним не смеялась?
– Я была не такой, как остальные. Я сразу же разглядела, что Тим человек добрый и ранимый. И было еще что-то. – Сорайя пожала плечами. – Тим любил рассказывать о своем детстве; он родился в сельском районе штата Небраска. Для меня это было все равно что слушать рассказы про другую страну.
– Он не подходил для работы в «Тифоне», – резко заметил Борн.
– Он не подходил для оперативной работы, это правда, – так же резко подтвердила Сорайя.
Борн сунул руки в карманы.
– Итак, что все это нам дает?
Сорайя откликнулась на его слова так, словно он кольнул ее острием ее собственного перочинного ножа.
– Что «все это»?
– Мы спасли друг другу жизнь, ты дважды пыталась меня убить. Итоговая черта: мы друг другу не доверяем.
Глаза молодой женщины, большие и влажные от навернувшихся слез, смотрели Борну прямо в лицо.
– Я рассказала тебе про НЭМ, ты привел меня сюда, к Дерону. Тогда что ты понимаешь под доверием?
– При задержании Севика вы его фотографировали? – помолчав, спросил Борн.
Сорайя кивнула, замерев в ожидании завершающего удара. Что сейчас потребует от нее Борн? И что именно нужно от него ей? Разумеется, на этот вопрос ответ у нее был, но настолько болезненный, что она не могла признаться себе самой, не говоря уж о том, чтобы сказать Борну.
– Отлично, свяжись с «Тифоном». Пусть сбросят фотографии на твой сотовый. – Он направился по коридору, и молодая женщина последовала за ним, стараясь шагать в ногу. – Затем попроси сбросить то шифрованное сообщение, которое отобрал у Севика Хитнер.
– Ты забываешь о том, что все ЦРУ до сих пор полностью замуровано. Это относится и ко всем передачам данных.
– Сорайя, ты сможешь достать то, о чем я прошу. Я в тебя верю.
На мгновение у нее в глазах мелькнуло удивление, которое тотчас же бесследно исчезло, точно его не было и в помине. Они вернулись в лабораторию Дерона, Г-образное помещение, образованное из бывшей кухни и кладовки. Художественную мастерскую Дерон устроил наверху, в одной из спален, где было больше света. Сорайя связалась по телефону с «Тифоном». Дерон тем временем сидел за верстаком, изучая НЭМ.
Во время чрезвычайного положения ни один сотрудник «Тифона», за исключением руководителя отдела, не имел доступа к оперативным данным. Сорайя понимала, что ей придется поискать в другом месте, чтобы удовлетворить просьбу Борна.
Услышав голос Анны Хельд, она назвала себя.
– Слушай, Анна, мне нужна твоя помощь.
– Вот как? Ты даже не хочешь открыть, где сейчас находишься!
– Это неважно. Никакая опасность мне не угрожает.
– Что ж, отрадно это слышать. Почему перестал передавать сигналы маячок?
– Не знаю. – Сорайя постаралась сохранить голос ровным. – Быть может, произошел какой-то сбой.
– Поскольку ты по-прежнему вместе с Борном, тебе будет нетрудно это выяснить.
– Ты что, с ума сошла? Так близко к нему я подойти не смогу.
– И тем не менее ты просишь меня об одолжении. Я тебя слушаю.
Сорайя изложила свою просьбу.
Молчание. Наконец:
– Ну почему ты никогда не просишь о чем-нибудь простом?
– С этим я могу обращаться и к другим.
– Тоже верно. – Затем: – Если я на этом попадусь…
– Анна, кажется, у нас есть ниточка, ведущая к Севику, но нам нужна информация.
– Ну хорошо, – сдалась Анна. – Но взамен ты обязательно выяснишь, что произошло с маячком. Мне необходимо будет выдать Старику хоть что-нибудь. Он жаждет крови, и я хочу позаботиться, чтобы это была не моя кровь.
Сорайя задумалась, но так и не смогла ничего придумать. Ей придется выложить Анне что-нибудь более определенное, более правдоподобное.
– Ну хорошо. Надеюсь, мне удастся что-нибудь придумать.
– Вот и отлично. Да, кстати, Сорайя, во всем, что касается нового заместителя директора, я бы на твоем месте держала ухо востро. Лернер недолюбливает Линдроса и терпеть не может «Тифон».
– Спасибо, Анна. Большое спасибо.
– …Готово, – сообщила Сорайя. – Информация успешно перекачана.
Забрав у нее сотовый телефон, Борн передал его Дерону. Тот неохотно оторвался от новой игрушки и, подключив телефон к компьютерной сети, загрузил файлы.
Лицо Севика появилось на одном из множества мониторов.
– Развлекайтесь. – С этими словами Дерон вернулся к изучению НЭМа.
Усевшись в кресло, Борн долго всматривался в фотографии. Он чувствовал, что Сорайя стоит у него за спиной справа. У него возникло – что? – тень воспоминания. Борн потер виски, отчаянно заставляя себя вспомнить, однако лучик света погас, растворившись в темноте. Мысленно выругавшись, он вернулся к изучению лица Севика.
В этом лице было что-то такое – не какая-то конкретная черта, а общее впечатление, – что плавало в сознании Борна тенью невидимой рыбины, скользящей у самой поверхности воды. Он увеличивал одну за другой различные области изображения лица Севика – рот, нос, бровь, висок, уши. Однако ассоциативное воспоминание лишь загонялось в самые глубины сознания. Наконец Борн дошел до глаз – до золотистых глаз. Ему показалось, что в левом есть что-то странное. Увеличив масштаб изображения, он увидел на наружном крае радужной оболочки крошечный полумесяц света. Борн еще больше увеличил масштаб, но это уже был предел разрешения, и изображение стало расплывчатым. Он стал уменьшать масштаб до тех пор, пока сияющий полумесяц снова не стал резким. Он был очень крошечным. Возможно, в нем ничего нет, – это лишь отражение света лампы. Но почему на самом краю радужной оболочки? Если бы свет отражала сама оболочка, это был бы маленький блик ближе к зрачку, там, где поверхность глазного яблока наиболее выпуклая. Однако этот полумесяц расположен с краю, там, где…
Борн беззвучно рассмеялся.
В этот момент у Сорайи зажужжал сотовый телефон. Молодая женщина молча выслушала звонившего, затем сказала Борну:
– Судя по предварительному заключению криминалистов, этот «Хаммер» был доверху набит взрывчаткой.
Борн повернулся к ней.
– Вот почему водитель не отвечал на приказ остановиться.
– Севик и его команда были террористами-самоубийцами.
– Может быть, и нет. – Развернувшись к монитору, Борн указал на светлый полумесяц. – Видишь? Это отражение света от края контактной линзы, которая чуть выступает над поверхностью глазного яблока. А теперь посмотри вот сюда. Обрати внимание на крошечную золотистую точку слева на зрачке. Единственное объяснение этому – у Севика были цветные контактные линзы. – Он пристально посмотрел на Сорайю. – Зачем Севику менять свою внешность, если только на самом деле он вовсе не Севик? – Он подождал ответа. – Сорайя, что скажешь?