– Это одежда моей дочери, – пояснила она, – Дочка давно из всего этого выросла, сейчас она взрослая, замужем и живет в другом городе, далеко от нес.
Она вздохнула, а я спросила с пониманием:
– Скучаете?
– Безумно! Ну да не будем о грустном! Вон там ванная, приводи себя в порядок, переодевайся и спускайся в столовую – через час будем ужинать!
Я повиновалась, причем с удовольствием. Уже и забыла, какое это наслаждение – принимать горячую ванну и надевать чистые и целые вещи.
Ужинали мы втроем с Владимиром Ивановичем и Анной Андреевной. А когда пили чай с очень вкусным тортиком, граф вдруг начал меня расспрашивать про мою семью: кто мои родители, что я о них знаю, где и чем занимается моя мама. И я сама не заметила. как рассказала все. Вот прямо совсем все, в том числе и причину моего ухода из дома. Владимир Иванович внимательно выслушал и задумался.
– Говоришь, мама твоя изменилась сильно с тех пор, как отчим к вам переехал?
– Ну да, – пожала я плечами, – видимо такая вот любовь.
– Не знаю, не знаю…
Я так и не поняла. чего именно он не знает, но когда граф попросил меня написать ему на листочке адрес нашего дома и имя матери, несколько напряглась:
– Зачем это вам?
– Не беспокойся, о тебе ничего не скажу, если ты сама того не пожелаешь! Просто хочу кое-что проверить.
Я накалякала на листочке, любезно предоставленном Анной Андреевной, адрес дома, который когда-то считала своим. А потом Анна Андреевна предложила мне отправиться спать.
– Завтра с утра пораньше ехать, дорога будет долгая и тяжелая. Отдохни уже как следует! – велела она.
И я побрела в выделенную мне комнату с мягкой и уютной кроватью. Уснула, кажется, в тот момент, когда донесла голову до подушки.
С утра пораньше мы и правда отправились в дорогу. Первые сутки ехали в поезде, потом пришлось дня четыре трястись в карете.
– Скоро протянем и сюда железную дорогу. Но пока придется потерпеть, – говорил граф Пинский.
Во время ночевок в постоялых дворах я едва успевала отдохнуть от этой изматывающей дороги. Утешала себя тем, что это все же лучше, чем тюрьма или возвращение к дяде Косте с его планами на меня и мое тело.
Когда мы, наконец, подъехали к какой-то старой крепости, граф выдохнул:
– Ну вот, наконец и приехали! Добро пожаловать в Школу!
Глава 9. Полина
В Школе граф познакомил меня с ее руководителем – Андреем Петровичем Баевым. Но все го звали просто Мастером.
– У девочки явно есть особые способности, – сказал Пинский Мастеру, – у нее было спонтанное проявление невидимости?
Мастер явно очень удивился и попросил рассказать подробнее, каким образом мои способности проявились. Я рассказала. Мастер подумал некоторое время, потом выдал следующее:
– Я готов попробовать с тобой поработать, у тебя есть все данные для того, чтобы успешно учиться в Школе. Но у меня есть одно условие.
– Какое? – спросила я.
– Ты – успешный воришка, но с этого дня, с этой секунды ты завязываешь с этим делом. Если услышу хоть что-то о воровстве с твоей стороны, ты навсегда покидаешь школу. Скорее всего, отправляешься в колонию для малолетних преступников. Я понятно объяснил?
Я виновато опустила голову. Мне было безумно стыдно за этот период в своей жизни. Конечно, тому были причины, но кого волнуют мои оправдания?
– Да, – буркнула я хрипло, – такого больше не повторится.
– Хорошо, тогда дежурный сейчас проводит тебя в твою комнату в общежитии. Устраивайся, разбирайся, что к чему. С завтрашнего дня приступаешь к занятиям.
Я кивнула и двинула следом за дежурным, получившим указания от Мастера. По дороге он мне рассказывал о том, что девочек в школе мало, буквально единицы, но спрашивают с них, то есть нас, как с парней, так что особо не порасслабляешься.
– С утра пробежка вокруг крепости, полоса препятствий, холодный душ, – пытался напугать он меня.
Ага, а то не было у меня пробежек по городу с полосой препятствий в виде заборов и канав. А холодный душ… да порой и такое за счастье шло. Летом так в ледяной речке мылись, а зимой уж как получится. Чаще снег с улицы на печке-буржуйке растопишь, да мокрой тряпицей оботрешься или из тазика слегка ополоснешься.
В комнате, в которую меня привел дежурный, уже была одна девушка. Примерно моя ровесница, невысокая и ярко-рыжая с хитрющими зелеными глазами. Она обрадовалась новой соседке и представилась:
– Я – Лиса… Ну то есть Елизавета, но все меня зовут просто Лисой.