Я снова мысленно шарахнула себя по многострадальной голове, пытаясь выкинуть из нее совершенно несвоевременные страдания по мужчине. Надо искать выход из сложившейся ситуации и полагаться при этом только на себя. Снова погрузилась в медитацию.
Как только за окнами начало темнеть, мои похитители вошли в комнату, где все это время на полу валялась я, и, заткнув мне рот какой-то противной тряпкой и замотали в покрывало с головой. Потом меня закинули на плечо, явно здоровяку, и куда-то понесли.
Я думала, задохнусь. Хорошо еще, что покрывало было старое и дырявое, иначе я бы точно задохнулась. Еще и с этим кляпом во рту. Потом меня закинули куда-то в телегу, будто я была мешок с картошкой, и повезли. Везли довольно долго. Потом снова закинули на плечо и снова куда-то понесли.
Положили меня на какую-то поверхность, вроде стола и сняли покрывало уже где-то на корабле, судя по виду – в трюме в какой-то каюте. Я лежала на узкой койке, меня разглядывал какой-то мужчина в тельняшке с закатанными рукавами.
– Ну не знаю… – задумчиво чесал он лохматую бороду, – уж больно она тощая.
– Зато необычная! Господину для коллекции пойдет. А так-то смотри, какая симпат чная. Глазки, губки… – нахваливал товар мелкий похититель.
– Ладно, но всю цену не заплачу. Половину. Не стоит она тех денег, что вы потребовали.
– Сделаем скидку – двадцать процентов.
– Тридцать!
– По рукам!
В-общем, меня продали. Мужчины рассчитались и уже знакомая мне парочка, радостно пряча деньги, удалилась. А мужик в тельняшке посмотрел на меня скептически.
– В-общем, так, кляп я тебе сейчас выну, но одно условие: будешь сидеть тихо, как мышка. Это в твоих интересах. Всю дорогу сидишь в моей каюте и никто из моих людей даже не должен подозревать, что мы везем девку. Иначе тебе мало не покажется. У мужиков же совсем крыши снесет. А мне ты нужна в товарном виде мне еще покупателю тебя показывать. Поняла?
Я кивнула головой. Мужик вынул из моего рта тряпку и я глубоко задышала, наслаждаясь вдыхаемым полной грудью воздухом.
– Голодная? – спросил дядька, явно заботясь о товаре, а не обо мне, как человеке.
Я снова кивнула.
– Сейчас поесть принесу. Мы уже в море, бежать тебе некуда. Так что сиди тут, носа не высовывай. Поняла?
– Поняла, – буркнула я и он вышел из каюты.
Глава 38. Полина
Мы плыли дня три. Все три дня я безвылазно сидела в каюте бородача, который оказался боцманом на этом корабле. Ну заодно подрабатывал скупщиком живого товара. Корс, как его звали, в принципе был дядька незлобный, но расчетливый. Как к человеку, он ко мне относился хорошо. Но я была для него все же просто товаром, который можно выгодно продать.
В каюте Корс проводил немного времени. Приходил, падал на койку, а переночевав, опять уходил. Мне был выделен сундук в углу каюты, на который было настелено одеяло. Пока Корса не было, я время от времени пыталась опять стать невидимой. Ничего не получалось. Хотя головные боли уже прошли. Вот же засада! А главное – даже если бы и была моя невидимость, деваться тут мне было некуда. Но это давало бы мне хоть какую-то фору.
В Эстерии меня также кулем выгрузили из корабля, сунув в какую-то повозку. Кляп, к счастью, в рот не совали. Корс понял, что я не дура, чтобы орать, привлекая внимание там, где мне все равно никто не поможет и не стал затыкать мне рот. Но вот в покрывало обратно завернул, чтобы в глаза не бросалось, что человека несет.
В повозке меня усадили на какую-то скамью и чьи-то руки помогли мне выпутаться из покрывала. Это оказалась миловидная девушка лет двадцати. Похоже, что такая же невольница, как и я. Мы сидели под охраной двух суровых мужиков. Черноволосые, смуглые и бородатые, они выглядели неприступно. На вопросы не отвечали, на контакт не шли. Я пыталась общаться с ними и на имперском языке, и на эстерийском, который я изучала в Школе в качестве факультатива.
Девушка, с которой мы делили скамью в повозке, была тоже из Витании, хоть и из южной её части, так что говорила она на имперском. Звали ее Ангелиной или просто Гелей. Девушку-сиротку продала в наложницы собственная мачеха. Та опоила ее чем-то таким, отчего девушка отключилась и очнулась уже на корабле. И вот теперь нас обеих везли куда-то
Дороги мы не видела: повозка была занавешена какими-то шторами и все, что мы могли видеть, это свет, пробивающийся в щели штор.
Мы ехали весь день. По дороге несколько раз останавливались, нас выпускали выйти, воспользоваться ближайшими кустиками. Но сбежать куда-либо было невозможно: вокруг была степь. Даже при том, что охранники деликатно отворачивались, пока мы пользовались этими куцыми кустиками, бежать было просто некуда. Даже если бы ко мне вернулась моя невидимость, что бы я тут одна в глухой степи делала?