— Я рад, что ты очнулся, — произнёс клук. — Ты должен это видеть.
У Гота не оставалось ни времени, ни сил на возражения. Золотоволосый гимнаст склонился над ним, взмахнул ножом, и кровь фонтаном брызнула по всей комнате. В вопле, который вырвался из горла Инквизитора, уже не было ничего человеческого. Забыв о слабости и боли, Элисса выбежала наружу, не в силах слышать эти крики и видеть то, что сотворил её защитник. Она задыхалась, по её ногам стекала отвратительная белая слизь.
Вопли стихли. Гот сидел в луже собственной крови и скулил. Он понимал, что почти мёртв, но не смел выплюнуть то, что засунул ему в рот разъярённый безумец… не смел даже думать, что это такое — мягкое, ещё тёплое и пахнущее его собственным семенем. Единственная надежда мерцала в его угасающем разуме, точно фонарь, который покачивался где-то вдалеке — по крайней мере, Готу показалось, что он заметил его на фоне черноты дверного проёма.
— Умирай не спеша, Гот, — бросил незнакомец в маске. — Желаю тебе вечно гнить во тьме.
Фонарь Инквизитору не почудился. Саксен тоже заметил это далёкое мерцание, но никто не видел, как он покинул домик. Неподалёку, в темноте, топталась и фыркала лошадь, которую он занял у кого-то из горожан — не спросив имя и лишь запомнив двор. Вскоре они с Элиссой уже мчались обратно в город. Девушка сидела впереди, в одном его плаще, и он крепко обнимал её свободной рукой.
— Ты его убил? — спросила она вслух.
— Да, — равнодушно отозвался Саксен. Он чувствовал её дрожь, как свою собственную. — Этой ночью нам нужно исчезнуть. А вам с бабушкой придётся ехать с нами.
— Она мне не бабушка.
— Я знаю, — ответил он и поцеловал её в затылок.
— Ты его убил?! Да сохранят нас боги… — глаза Соррель горели, она была потрясена до глубины души.
Старушка не находила себе места, пока они не вернулись, а теперь мерила шагами крошечную комнату. Элисса беззвучно плакала, ломая руки, а Саксен молчал, и его лицо словно окаменело.
В углу стояла ширма. Элисса вымылась за ней, как смогла, а потом, рыдая, рассказала своей учительнице обо всём, что произошло. Этот рассказ отнял у неё последние силы.
— Я убил его, — нарушил молчание Саксен. — Именно поэтому мы должны уехать из города. Чем скорее и дальше, тем лучше.
— Куда, глупец?
Саксен не ответил, но от этого выпада его передёрнуло.
— Соррель, — в голосе Элиссы зазвучала мольба. — Нам нельзя здесь оставаться. Скоро начнут искать убийцу Гота… А если они найдут что-то такое, что поможет нас уличить? Там остались моя шаль, мои туфли…
Она смолкла и посмотрела на Саксена. В её взгляде были и сомнение, и просьба попытаться ещё раз, и усталость. Казалось, ещё мгновенье — и она не выдержит.
— А теперь послушай меня, старуха, — теперь клук уже не заботился о вежливости. — Вам надо исчезнуть — сейчас, немедленно, — и другой возможности может не подвернуться. Я знаю Зорроса: он всегда спасает всё, что можно спасти. А он собирается сняться отсюда и ехать куда подальше.
— Но это ты совершил убийство, дружочек. Не я и не эта девочка. Нам с ней бояться нечего!
На самом деле, Соррель в это почти не верила. Клук покачал головой и сплюнул.
— Ты просто выжила из ума. Если не хочешь спастись сама, позволь мне спасти хотя бы Элиссу. Потому что подручные Гота найдут вас обеих и повесят или забьют камнями. И никакое волшебство вас не спасёт.
Соррель замерла, судорожно ловя ртом воздух, словно получила удар в живот. Потом резко повернулась к Элиссе и посмотрела так, словно та на её глазах превратилась в чудовище.
— Я… мы… мы разговаривали, — пробормотала девушка. Саксен сболтнул лишнее, и теперь его придётся выгораживать.
В этот миг что-то с силой ударило её по щеке. Элисса потеряла равновесие и упала, даже не сообразив, что произошло. Это Соррель отвесила ей оплеуху.
— Значит, ты ещё глупее, чем он, — прошептала Соррель, словно эта пощёчина отняла у неё все силы.
Один шаг — и Саксен оказался рядом с Элиссой и подхватил её на руки.
— Мы уезжаем, прямо сейчас, — ледяным голосом произнёс он, едва сдерживая ярость. — Можешь ехать с нами, можешь оставаться… но её я забираю.
Прежде, чем Соррель опомнилась, клук шагнул к окну и ловко выбрался наружу. Слабеющие руки Элиссы обвили руками его шею.
Соррель следила, как он уверенно бежит по крыше постоялого двора и исчезает за коньком другой крыши. Потом помотала головой, словно стряхивая беспокойство и страх. Элиссу — важнейший кусок этой странной картинки-загадки — только что снова выкрали у неё из-под носа. И она не уследила… Теперь Соррель почти не сомневалась: Меркуд убьёт её собственными руками.
Нет, надо ехать с ними. Кем бы ни оказался этот Саксен он, отныне он тоже связан с их тайной. Потому что знает о ней.
Ей не потребовалось много времени, чтобы собрать немногочисленные пожитки и заплатить хозяину постоялого двора. Соррель забрала Кетая из конюшни и позволила ему отвезти себя на пепелище цирка.
Гот восхищался своей способностью избегать смерти. Вот уже второй раз она приходила за ним — и уходила ни с чем. Снадобье, которое дал ему лекарь, должно было погрузить его в забытьё, но ещё не подействовало. Инквизитор снова понюхал жидкость в бутылочке, чтобы заглушить боль. Лекарь, который всё ещё трудился над его раной, был бледен и обливался потом: должно быть, ему давно не доводилось видеть подобное.
— Вам повезло, Инквизитор Гот… э-э-э… если можно так выразиться, — лекарь дрожал от страха, как в лихорадке. — Ещё немного — и кровотечение было бы не остановить. Какое-то время слабость… будет оставаться. Но ваша жизнь вне опасности.