Я всплеснула руками:
— Я просто не могу.
— Можешь. Я не говорю, что тебе нужно выйти за него замуж… Пока нет. Мы будем работать над этим. Но прямо сейчас вы оба можете просто — как сказать — встречаться.
— Вы ненормальные — обе. Я уезжаю через два дня.
— И будешь сконцентрирована на своей учебе, — сказала Сюзанна, — Что плохого в том, чтобы притвориться?
— Неужели ты не видишь, — сказала мама, — почему тебе лучше пойти в юридическую школу Саванны?
Нет. Я не видела.
Покидать через несколько минут кабинет Алтона, с женщинами, которые должны были быть моими самыми большими защитницами, по бокам с обеих сторон, по ощущениям было, как будто меня ведут на расстрел. Я не согласилась сделать ничего, кроме как не оспаривать утверждение, что я и Брайс общались последние четыре года. По сути, я согласилась на то, что другие будут делать предположения, которые я не буду подтверждать. Холодок пробежал по мне, когда мы вошли в большой зал. Это действительно был цирк-шапито, и я была той, кого вели по кругу арены, как собаку или пони.
Когда мы смешались с толпой и проходили мимо групп людей, стало ясно, что вечеринка продолжалась и без нас. Я рискнула предположить, что большинство гостей даже не заметили нашего отсутствия. Они, вероятно, предполагали, что мы просто были в другой комнате. Так как наступила ночь, и летняя жара Джорджии спала, гости общались как внутри, так и снаружи на задних каменных террасах.
Надев свою маску Монтегю, я ходила из комнаты в комнату, пока не увидела его возле бара. В каждой комнате был свой бармен и выбор блюд. По сильному аромату Каджунских специй, мне сразу навеяло тему Нового Орлеана. Ранее я съела кое-какие закуски в гостиной. К сожалению, устрицы в кляре и бенье из голубого краба были, вероятно, всем, что я была в состоянии переварить сегодня. У меня пропал аппетит.
Я искала не Брайса; я искала Алтона. Он разговаривал с тем же самым человеком, с которым до этого говорил Брайс. Вместо того, чтобы прервать их разговор, я встала позади мужчины, и со сжатыми в прямую линию губами установилась на отчима.
— Извини, Северус. Я нужен своей дочери.
Я поморщилась как от того, как он меня назвал, так и от потной хватки, когда он взял меня за локоть и повел прочь. Потребовалось все мое самообладание, чтобы оставаться спокойной, пока мы не достигли укромного угла комнаты. Едва мы оказались там, первое, что я сделала, это высвободила свою руку.
Я начала до того, как он заговорил:
— Я говорю с тобой напрямую по одной причине: я хочу, чтобы ты понял, что я не блефую. Если вы потребуете большего, чем я хочу по этому соглашению, я буду говорить, и я буду говорить громко.
Его губы дернулись, и он спросил:
— И на что же ты согласилась?
— Я и Брайс продолжали общаться. Теперь, когда я вернулась на восточное побережье, мы договорились поговорить и видеться друг с другом чаще. И всё. — Я уточнила, — Ничего более. Ни громких заявлений, ни скрытой страстной любви. Или так, или никак.
Алтон кивнул другому гостю, которого я не знала, и понизил голос. Наклонившись ближе, он прошептал:
— Александрия, я не поддамся угрозам. Я приму твое предложение — но только пока. Еще ничего не окончено, а когда всё закончится, помни, что ты можешь винить только себя.
Фруктовая вонь его дыхания смешивалась с морепродуктами в моем животе, превращая его ранние выпады во вполне себе приятные воспоминания, чем то, что происходит сейчас.
— Когда это закончится? — спросила я: — Что ты имеешь в виду, и зачем?
Люди продолжали ходить мимо. Зубы Алтона, окрашенные ликером, мелькали между его тонкими губами, когда он заставил себя улыбнуться:
— Зачем что, дорогая?
— Зачем ввязываться в эти неприятности Брайса?
— Мы можем обсудить это в другое, более подходящее время. Здесь не место.
Я говорила тихо и подняла брови:
— Я веду себя хорошо. Дай мне зацепку, я хочу знать, зачем.
Волосы на затылке зашевелились, когда его большая рука легла на мое плечо.
Для внешнего мира — людей в двух шагах от нас — мы были счастливой семьей, отец и дочь за приятным разговором.
— Твоя мать, — сказал он, — Она заботится о Сюзанне. Это влияет на Монтегю Корпорейшн.
— Алтон, я не хотел бы прерывать ваш разговор.
Громкий голос сенатора Хиггинса раздался за моей спиной.
— Вовсе нет, Грант. Мы с Александрией можем поговорить в другой раз. Не правда ли, дорогая?
Вместо ответа, я повернулась к политику:
— Сенатор, спасибо, что пришли на мою вечеринку. Большая честь видеть вас здесь.