— А у вас уже сейчас вереск зацвел! Не стал дожидаться осени! — восторженно указала Оля на вересковый куст.
— Да, милая деточка! — врезался в экскурсию хозяин дома. — Он у меня всегда цветет в августе. Вера! Что же вы притихли? Попали под гипноз моего сада? Помните, в сказке про «Снежную королеву» Герда попадает в дивный сад доброй волшебницы, там всегда было лето или, в крайнем случае, ранняя осень. Когда я задумывал свой дом, то мечтал как раз про сад, над которым зима не властна… А вот и Катин флигелек, мы его в семье так и называли — Катин. Она только тут любила останавливаться, когда приезжала. Там и пианино ее стоит.
Строение выглядело, словно миниатюрный игрушечный домик с рождественской открытки. Два этажа флигеля под красной черепицей напоминали что-то пряничное и очень уютное.
— Когда строились, думали флигель для прислуги сделать. Но потом он вышел таким симпатичным, что стал домиком для гостей, в городской квартире ни тебе сада, ни флигеля, есть о чем пожалеть, не так ли?
— Ох, есть, — вздохнул Кирилл.
— Это верно, — кивнула Вера, — в городской квартире ничего такого нет. Хорошо вам. Кадмий Иванович, не живете вы в душном городе, как мы.
— А теперь прошу внутрь! — резко развернулся хозяин и спустился вниз.
Трехэтажный особняк Феофанова был иллюстрацией стиля, который в архитектурной среде называют умным английским словом «хай-тек». Жилище чем-то неуловимым напоминало космический корабль: обилием металлических поверхностей, пластика, современного оборудования. Тут царила, благодаря кондиционерам, благословенная прохлада, легко дышалось. Хозяин с подчеркнутой важностью показывал гостям свою кухню-гостиную, где сейчас суетились Светлана Павловна и Галя с Иваном.
— Обратите внимание на это волшебное место! Какая простота, какая чистота линий! Ведь здесь нет ничего лишнего.
— Здесь практически вообще ничего нет, одни горизонтали да вертикали, — заметила Вера.
— Да, — согласился Андрей, — кухня стильная, как автомобиль.
— В моей модели и ручки не торчат, а утопают незаметно. — Хозяин дома, прохаживаясь по кухне, притрагивался к предметам. — Дерево, металл и белый цвет — вот и вся цветовая гамма. Очень красиво и чисто, как в аптеке, в лаборатории для химических опытов. Здесь у меня, — с явной гордостью показал Феофанов, — и не всякая посуда приживется, а тоже такая, вроде лабораторного оборудования: либо прозрачная, либо металлическая, и без всяких там цветочков.
— А как же борщи и вареники с вишнями, им тут есть место? Знаете, как мы на Урале соскучились по вашей украинской готовке! Пельмени, конечно, дело хорошее, но вашего южного разнообразия уральцы и не пробовали. — Светлана Павловна говорила и одновременно очень ловко нажимала на всякие кнопки, орудовала всевозможными кухонными приспособлениями.
— Такую кухню, да с презренными картофельными очистками, какими-то кусками сыра, крошащимся хлебом просто невозможно себе представить, — иронично вторила матери Галина.
— Вам что, моя кухня не нравится? — обиженно спросил Кадмий Иванович.
— Не обращай внимания, Кадмий, это мы от зависти. Все к столу! Остыват! — громко позвала Светлана Павловна.
Вскоре все уже сидели за столом. Помянули Екатерину Павловну, каждый из присутствующих сказал о покойнице что-то хорошее. Ее сестра и племянница всплакнули. Галина, больше других горевавшая по умершей, поскольку общалась с теткой чаще прочих родственников, сказала:
— Дядя Кадмий! Почему нашу семью в этом году преследуют несчастья? Сперва погиб ваш брат. Потом погибла тетя Люба, ваша жена. А теперь вот тетя Катя. Нас словно кто-то сглазил!
— Точно-точно, детка, — сказал дядя Кадмий. — Не, ина-че, как сглаз или порча. Ага.
— Кадмий, Галя, ну что вы говорите! Что за дрему-честь такая! На дворе новый век, а вы — «порча»! Словно в первобытном обществе, — возмутилась Светлана Павловна.
Галина, прижимая платок к глазам, встала из-за стола и вышла на большую застекленную террасу.
Вера вышла вслед за Галей, успокаивающим жестом показывая Ивану, что сама поговорите с ней. Вечно голодная молодежь осталась за столом.
— Красота какая, — произнесла Вера, любуясь видом, открывавшимся с террасы особняка на морской пейзаж.
— Да, у нас здесь красиво… — откликнулась Галина. Она посмотрела на свою собеседницу красивыми карими глазами с выражением глубокой грусти, — Вы, наверно, подумали, что я от всех этих наших семейных бед стала психичкой?