Иномирье, после трехмесячной разлуки, встретило недружелюбно. Вместо привычного досмотра отвели в камеру и велели ждать. Камеру вроде как не тюремную: решетки на окнах отсутствовали, а дверь наружу легко открывалась. Я проверил, но выходить в коридор без нужды поостерегся. Мало ли, какие здесь протоколы действуют или того хуже – директивы.
Перекусив фруктами на столике, откинулся на кушетку и задремал.
Разбудили меня два амбала в привычных костюмах. Без церемоний растолкали и под конвоем сопроводили в большую комнату, просто огромную, подавляющую высокими потолками.
На стене, драпированной красными и синими кусками ткани, висел профиль хищной птицы, отлитый из серебристого металла, а чуть выше красовался неизменный девиз на латыни: pro domo sua.
Прямо под хищником, на возвышении, располагался длинный стол, по центру которого сидел Альфред Томби и сухенький старичок, прозванный мною Лангольером: уж больно фамилия была созвучна, да и модель поведения напоминала тварей из повести Стивена Кинга. Постоянно обвинял, кусал и готов был сожрать с потрохами. Рядом с ними расположилось еще несколько человек, среди которых узнал Носовского с больным, вечно мутным взглядом, и Валицкую, выглядевшую великолепно, впрочем, как и всегда.
Величественная зала, гигантская птица, огромный девиз над ней, большой стол на возвышении, важные люди за ним, и я перед всем этим на маленьком таком стуле.
- Не допустимо… нарушил… не доверяет… безответственно, - отдельные слова вырывались из уст Лангольера, а я тупо смотрел перед собой, ожидая, когда закончится очередное представление.
Томби заступался, но как-то вяло, больше для проформы. Носовский так и вовсе молчал, лишь изредка бросая мутный взор в мою сторону. Куда больше его интересовала госпожа Валицкая, сидящая рядом.
О да, Анастасия Львовна была прекрасна, правда, речь шла не только о ее внешних данных. Она долго молчала и внимательно слушала Лангольера, а когда тот выдохся, выпустила коготки, а точнее будет когти. Госпожа психолог полностью оправдала свое отчество, львицей вступившись за глупого детеныша. Это был ее прайд, ее территория, и негоже всяким чужакам шляться, будь они хоть трижды лангольерами.
- Он не доверяет Организации. Позвольте, а не с вашего ли ведома пустили на самотек ситуацию с Алиной Ольховской. У нас не было формального повода, - передразнивает она сухонького старичка. - Когда это факт останавливал нас от расследования? Или может быть напомнить о свежей истории с курсантом Дальченко? Конечно, отец его уважаемый господин, владелец судостроительной верфи, а Воронов всего лишь выходец из 128 параллели, - госпожа Валицкая мечет молнии. Повезло Лангольеру, что сидит на несколько метров дальше, иначе горел бы синем пламенем или пал ниц, растерзанный когтями. – И тот и другой курсанты Службы Безопасности, они в равной мере представляют нашу Организацию и в равной мере рассчитывают на нашу защиту. Только получает ее почему-то один Дальченко.
- Позвольте, - кхекнул старичок, - какое отношение это имеет к рассматриваемому эпизоду?
- Да самое прямое, - в этот момент Анастасия Львовна особенно хороша. Настолько, что в болезненном взгляде Носовского появляется ясность, которой отродясь там не бывало. - Курсант не верит в то, что Организация способна его защитить, и берется решать проблемы самостоятельно. В этом вся проблема… в доверии. И я бы на его месте поступила точно так же. Чем вы так удивлены?
- Это… весьма странное утверждение, для опытного сотрудника - дребезжит старичок.
Странное? Нисколько. Вы же читали психологический портрет местного бандита, - тут Валицкая подглядывает в распечатку, лежащую перед ней, - Георгия Васильева, по прозвищу Гоча, и его брата Алексея.
У Лешеньки тоже была кличка, правда, неблагозвучная, может поэтому госпожа психолог решила ее пропустить.
- Как думаете, что бы они сделали, если бы Воронов не явился на встречу в условленное время?
- У нас там работали оперативники, - несмело возражает сухонький старичок. – Они вызвали местные органы правопорядка.
- Которые сплошь коррумпированы. Они бы приехали, извинились за доставленное беспокойство и укатили с ветерком. А наши оперативники… Вам напомнить, как они решили проблему с родителями Воронова? Посмотрите, там в папочке под номером 118/3. Я понимаю, что эпизод мелкий, но он говорит сам за себя. Пока череп курсанта собирали по осколкам в реанимации, мама с папой решили навестить сына. И что сделали наши доблестные оперативники, Савельев и Марченко, чтобы задержать их? Они протаранили машину на выезде из города. Да-да, не придумали ничего лучше и устроили аварию. Слава вселенной, никто не пострадал. Я удивлена, что они не затеяли там перестрелку, с Савельева бы сталось. У него всего две извилины: одна отвечает за то, чтобы достать ствол, а другая - почистить.