Молча кивнув в ответ, Дровосек тут же выпускает резчик из руки и поднимает ладони вверх, демонстрируя отсутствие дурных намерений.
— Так вы немой… Ещё раз извините…
Ульяна чувствует, как к горлу подкатывает горький комок. Тёмные волосы, блуждающий в них солнечный зайчик, деревянная стружка, повисшая на щетине, и знакомый сосредоточенный взгляд — в этих отдельных штрихах, словно на старой выцветшей фотографии, едва угадывается сходство с родным лицом, с человеком из её прошлого, о котором ей хочется навсегда забыть… Оставив загадочного ремесленника заниматься своим делом, она возвращается на лавочку.
«Немой… Но так даже лучше, теперь я нахожусь под присмотром рослой охраны, к тому же вооруженной»,— уже спокойно думает она. Неожиданное соседство её больше не пугает, и Ульяна погружается в нахлынувшие воспоминания, в которых перед ней снова предстаёт Егор, её бывший муж.
***
Три года назад.
Негромко чертыхаясь, Уля аккуратно перешагнула через строительные материалы, хаотично разбросанные на лестничной площадке. Она грациозно преодолела очередное препятствие в виде мешка с цементом, на ходу сделав верные выводы о том, что сосед снизу затеял грандиозный ремонт, и, по всей видимости, они с мужем на какое-то время лишатся привычной тишины в стенах их уютной съёмной квартиры.
Из приоткрытой двери появился Егор, неизменно перепачканный мазками масляной краски, даже его смоляные волосы не обошла стороной кисть мастера.
— Милая, прости, не успел спуститься, зато я почти закончил работу с фоном, это просто шедеврально…
Ульяна с облегчением передала в его руки объёмные пакеты с едой и быстро прошла в квартиру.
— Мне квартирная хозяйка только что позвонила, говорит, что нужно срочно готовить очередной платёж,— раздражённо выдала ему Уля.
Она искренне не понимала причин своих негативных эмоций, отчего-то в последнее время все бытовые вопросы вызывали у неё лишь чувство брезгливости и перманентной безысходности от стеснённых обстоятельств.
— Хорошо, скоро нарисуем ей платёж, в прямом и переносном смысле. Как дела на работе? — поинтересовался Егор.
Он отворил дверцу холодильника и начал выкладывать на полки продукты, отпуская весёлые комментарии по поводу содержания их продуктовой корзины.
— Если ты о себе, то пока нечем порадовать,— ответила Ульяна.— Начальник отложил твою выставку на неопределённое время. Сказал, что пропускает вперёд более раскрученные имена и тех, за кого заплатили спонсоры. Но мы же, как всегда, что-нибудь придумаем?
Чтобы скрыть неискренность, она подошла к окну и мечтательно засмотрелась вдаль, хотя череда типичных домов-коробок в спальном районе не была похожа на тот пейзаж, о котором она давно и безрезультатно грезила.
— Да, у меня есть пара заказов, на аренду соберём, но зато потом как бомбанём моими художествами,— успокоил Егор, который подошёл к ней со спины, ласково обвился руками вокруг её тонкой талии и тяжело вздохнул.— Я иногда думаю, почему ты выбрала именно меня? Наверное, я не самый красивый и уж точно не самый богатый…
— Даже не знаю, что тебе на это сказать,— отозвалась Ульяна, искусно изобразив игривую безмятежность.
Она теснее прижалась спиной к груди мужа, но вместо ожидаемого тепла ощутила неприятный холодок, спустившийся вниз по позвоночнику. На, казалось бы, простой и понятный вопрос у неё не было ответа. В том, что она любит Егора, у Ульяны сомнений не возникало. Только она уже не была уверена в природе этих чувств: безудержная страсть и романтика постепенно отошли на второй план, а рай в шалаше с каждым днём всё больше угнетал, вызывая раздражение.
— Мама вчера узнала народный рецепт от какой-то из своих многочисленных знакомых, обещала тебе на электронку сбросить. Уля, ты только не обижайся, в любом случае от трав хуже не станет.— Егор поцеловал Ульяну в макушку, стараясь рассмотреть её реакцию в зеркальном отражении окна.— Уль, извини, мама предупреждала, что ты обидишься, но я, как всегда… бегу впереди паровоза.
— Какие могут быть обиды, мы все одинаково хотим этого малыша…